– Можете работать быстрее? – Армине, так звали девушку судя по паспорту, что-то искала в сумке.
– К сожалению, нет.
– Это ещё почему?
– Документы не терпят спешки. Если чего-то не хватит, то вы не получите сертификат и останетесь без материнского капитала.
Клиентка отёрла лоб салфеткой:
– Фу, это просто невозможно. Ещё чуть-чуть, и я сдохну прямо здесь, – она присмотрелась к приколотому к блузке бейджу, – Ушканова Надежда Михайловна, хуже вашего МФЦ только почта и пенсионный… почему я должна пройти все круги ада, чтобы получить обещанные государством деньги? Что за нелепая бюрократия? – Армине оглянулась на мужа, который строчил сообщения в смартфоне последней модели, – Норик, сходи и купи мне холодной воды без газа. Я по пути сюда магазин видела. Там на вывеске арка была нарисована.
Супруг уткнулся в экран:
– Когда на улицу выйдем.
– Хочешь, чтобы я в обморок упала? Тут жарко, как в сауне! Как в аду! Отцу моему что скажешь? Что довёл жену до больницы? А Лилит? Разве ты в состоянии нормально собрать дочку в детский садик? А младший? О нём подумал? Сам будешь успокаивать Давида и менять подгузники!
Словно в подтверждение угрозы ребёнок в коляске захныкал. Недовольные посетители обернулись, пенсионерка с выцветшими фиолетовыми волосами указала пальцем на «нерадивую мамашу».
– Хорошо, не кричи, – с видом секретаря, которому руководитель дал очередное глупое поручение, мужчина поторопился на улицу.
Армине обмахивалась платком:
– Божечки мой! Долго ещё?
– Обрабатываю последние документы.
Заскрипел старенький принтер, выплюнув три страницы.
– Изучите опись принятых документов, проставьте количество страниц в каждой графе и, если согласны, то распишитесь в двух местах.
– Вот волокита, а? Очереди, куча справок! Издеваетесь! Всего-то пришла за положенными деньгами и…
Клиентку прервал топот.
– Армине, машину эвакуатор увозит!
Женщина витиевато выругалась на армянском.
– Чего встал? Быстро на улицу! Позже воду купишь! – она обернулась ко мне, – дайте ручку!
Выведя замысловатые росчерки и оставив на страницах следы пота, «леди» кое-как побросала вещи в сумку и покатила коляску к выходу. Маленький Давид вопил как резаный, подобно сирене будоражил центр услуг.
Едва я потянулась к монитору, чтобы вызвать клиента по электронной очереди, в зале погас свет. Выключились компьютер и настольная лампа, где-то за стенкой запищал аппарат бесперебойного питания. Последними заглохли кондиционеры, и центр погрузился в тишину. Впрочем, не прошло пары секунд, и стены содрогнулись из-за возмущённых криков. Постукивая пальцами по столу, я слушала, как посетители грозились пожаловаться президенту, выбить окна (чтобы воздуха свежего глотнуть), а то и вовсе потребовать компенсацию за «моральное насилие». Ничего нового.
До конца рабочего дня остался час. Обычно в свободное время я раскладывала или расшивала бумаги, но июльская жара выпивала все соки. Блузка прилипла к телу, обязательные по дресс-коду колготки создали эффект сауны. Слава богу, правила разрешили снять пиджак и жилет.
Заверенные ксерокопии и оригиналы документов семьи Амбарцумян кривой стопкой возвышались на столе. Я сложила в папку, наклеила опись. Завтра документы заберут по спецсвязи. Сегодня стрелки настенных часов отсчитывали время до освобождения из «бани строгого режима».
По виску скользнул пот. Воздух казался столь густым и влажным, что мог бы осесть подобно росе. Или пролиться едким дождём.
– Страшная жара, – послышалось за спиной, – Надя, ты не спеклась?
– Почти, – я повернулась к Вике Коржиной, специалисту по приёму документов для оформления страховых номеров пенсионного фонда, – чувство, что лежу в горячей ванне. Благо, осталось сорок пять минут.
– Обрадую: нас отпустили.
– Что?
– Я поэтому пришла. Никанорова сказала, что электричества не будет до утра. Центр не хочет оплачивать больничные, если кого-то из нас удар хватит, так что начальство отправило всех по домам.