Из подводного разлома вырывались заряды, словно кто-то прицельно бил из мощной катапульты. Один, другой, ещё один! Башенки, фигурная ограда, ротонда, балконы – санаторий рассыпался как карточный домик! Ветхий, державшийся на честном слове. Мы будто стали свидетелями извержения вулкана, но вместо пепла и лавы побережье крушили до ужаса странные бомбы.
– Это ещё что? – побледнела подруга.
– Не знаю! Испытания оружия?
– Ашимы! – прокричал охранник в нелепой куртке, – ашимы услышали Голос! Немедленно уводите арету, а я объявлю тревогу!
Мужчины схватили нас за руки и потащили к портику.
– Вы что делаете? – я отбивалась, – отпустите!
Ядро растворило колонны, крыша рухнула. Осколки рассекли плечо Коржиной, один угодил в спину.
– Вика!
– Не останавливайтесь! Зацепит сальза, умрёте на месте!
– Да что происходит?
– Позже!
Охранники привели нас в подвал. Лампочка освещала два дивана на бетонном полу, забитый консервами и крупами шкаф, бутылки с водой. Углы и дверь обшивала бронированная сталь, окон не было, только крохотная вентиляционная решётка. Да это бомбоубежище! Подобная чертовщина для санатория не впервые!
Вика рухнула на пол. Цветы сакуры на светлой кофточке, изначально бледно-розовые, обретали густо-багровый тон и распускались на холодных плитах. Самое мерзкое, что испуганные сотрудники не осмелятся покинуть бункер и привести доктора, позволят раненой умереть.
– Надо вытащить крошку, – я дрожала сильнее подруги, – я не врач, но должна помочь! Тут есть лекарства?
Мужчины переглянулись.
– Есть или нет?!
– Спойте что-нибудь, – сказал один из них.
Я подумала, что ослышалась:
– Что?
– Спойте любую песню, – повторил охранник.
– Зачем?
Девушка застонала.
– В ваших силах её исцелить. Главное, думайте, что раны исчезают!
– Глупости! Это невозможно!
– А вы попробуйте!
На редкость неуместная шутка! Глядя, как подруга истекает кровью, а дылдари-стражи трусливо вздрагивают от ударов, я отчаянно захотела вернуть вчерашний день. Предательство Кристины – ерунда по сравнению с бойней на побережье. Песня о прошлом вспомнилась сама собой.
«Лишь вчера
Жизнь была беспечна и добра,
Мне забыть о том пришла пора,
Но я всё верю во вчера.
Как-то вдруг
Стал взрослее я от горьких мук.
Будто тень накрыла всё вокруг.
Вчера случилось это вдруг.
Я гладила Вику по волосам. Пыль прилипла к гелю, и девушка постарела лет на двадцать. Седые пряди ужасающе контрастировали с алыми подтёками и словно говорили: у всего есть конец. Сегодня – работа и прогулки, общение и смех, завтра – взрывы и бомбоубежище. Коржиной это не коснётся! Сделаю всё, что в моих силах, и вытащу её из колючих плетей смерти!
Она
Вдруг ушла – может, был я с ней неправ?
Как знать?
Как вернуть мне все то, чем жил вчера?
Лишь вчера
Так легка была любви игра,
Мне молчать о том пришла пора,
Но я всё верю во вчера.[i]
Осколки упали на бетон, раны затянулись. О порезах напоминали дыры на кофточке и высохшие кровавые корки.
– Как это возможно… – я попятилась в угол, – не понимаю.
Упёршись в стену, я медленно осела на ковёр и обхватила колени. Шрамы исчезли, словно стёртые невидимой губкой для мытья посуды. Раз-два, и на спине не осталось и следа! Но так не бывает… песня исцелила человека. Фокус? Реальность! Странная, непостижимая, вселяющая страх. Я отчаянно захотела вернуться домой и забыть это утро. Сходила на море, на свою голову. Больше никогда не ступлю на санаторный пляж! Конечно, если выберусь невредимой.