- Да! - сердито возразила его мать. - Ты никогда не мог выслушать правду, потому что ты трус! Стой и слушай меня сейчас, если осмелишься! Ни твой отец, ни я никогда не отдавали никакого предпочтения ни тебе, ни твоему брату. Мы видели, какие демоны терзали тебя с самого рождения, и, если тебе угодно, мы даже закрывали глаза на твои жестокие и необдуманные поступки. Все мы так делали! Явид, твои младшие сестры и братья, все мы! Когда ты так бессмысленно уничтожил дом Явида и его семью, твой отец хотел отомстить твоей семье, но Явид не позволил ему сделать это.
- Потому что он был слаб духом, - презрительно усмехнулся Тимур-хан.
- Потому что у него было сострадание, - крикнула Борте Хатун в лицо сыну. - Потому что он не считал, что твоя семья должна страдать из-за твоей жестокости! Он уехал из Крыма, надеясь, что это облегчит твои муки, но ты не успокоился. Ты нашел его и убил! Этого я никогда не прощу тебе! Женщина, которую ты перебросил через седло, не дочь твоего брата. Но она друг матери султана. Она вдова. Она приплыла в Каффу на корабле в сопровождении своих двоюродных братьев, чтобы облегчить свою скорбь о муже. Сафия доверила ей свое сообщение для меня, вот за этим она меня и разыскала.
- И все же, - ответил Тимур-хан, - слышали, как она говорила, что считает себя дочерью Явид-хана. Зачем ей было говорить такое, мать, если это не так?
- Ее мать была женой твоего брата в Стамбуле. Женщину звали Марджалла. Она была в городе в то утро, когда ты напал на дворец своего брата. Потом она вернулась в Англию. Поскольку она родила своему мужу-англичанину ребенка меньше чем через год после возвращения на родину, Марджалла не была уверена в том, кто отец ребенка. Вот почему эта молодая женщина приехала ко мне, и я внимательно проверила, есть ли у нее родимое пятно моей семьи. У нее его нет. Она не может быть дочерью Явид-хана. Ты знаешь об этом. У каждой из твоих дочерей было по родимому пятну, как и у всех моих дочерей, хотя ни у одного из детей твоего отца от других жен родимого пятна не было. Это доказывает, что она не моя внучка. Отпусти ее сейчас же!
- Нет, я отвезу ее в свой лагерь и там сам осмотрю. Мне кажется, что ты врешь мне, мать, чтобы защитить эту полукровную суку! Я слышал о ее путешествии из Каффы с солдатами оттоманского наместника. Ни одна иностранка не может быть такой искусной, если в ее жилах не течет татарская кровь. Это говорит о храбрости татарской женщины!
- Она англичанка! - крикнула Борте Хатун, и сейчас в ее голосе слышалось отчаяние.
Он услышал это и жестоко улыбнулся, наслаждаясь своим триумфом.
Борте Хатун увидела это удовольствие в глазах старшего сына и заставила себя забыть о жалости. Как мог этот человек так ненавидеть ее?
- Отпусти женщину. Мы отведем ее в мою юрту, где ты сможешь сам осмотреть ее, - уговаривала она.
- Нет, - многозначительно отказался он. - Но, возможно, я верну ее тебе, после того как отвезу в свой лагерь, поищу родимое пятно, о котором ты говоришь, и увижу, что его действительно нет. Передай Давлету, чтобы он не приближался к моему лагерю, прежде чем не пошлет гонца и не получит мое разрешение. Иначе я убью эту женщину, не задумываясь, даже если она и не дочь Явида. Ты поняла меня, мать?
Борте Хатун кивнула. Повернувшись, она прошла, расправив плечи, через окружавших ее всадников и, ни разу не обернувшись, вернулась в свое жилище.
Валентина лежала оглушенная и перепуганная поперек седла Тимур-хана, кровь стучала в ее голове, она начинала терять сознание. Она попыталась подняться, но безжалостная рука толкнула ее обратно.
- Лежи спокойно, сука. Побереги силы! Я хочу, чтобы ты была безудержной и непокорной позже, когда будешь развлекать меня. Я не люблю женщин, которые лежат просто как покорные животные, но ты ведь не такая, правда? - Он хихикнул. - Мы с тобой поборемся до самого конца, я позабочусь об этом! - Он пустил лошадь в галоп, и Валентина перестала сопротивляться, ее тело обмякло, потому что она потеряла сознание.
Тимур-хан рассмеялся.
- Племянница ты или нет, я намерен поиметь тебя, сука, - прорычал он. Каких сыновей я мог бы иметь от такой сильной женщины, как ты! Без сыновей моя жизнь будет такой же бессмысленной, какой была жизнь моего брата. После меня не останется никого, у меня нет сыновей, которые могли бы продлить мою жизнь.
Лагерь Тимур-хана, состоящий из десяти юрт, находился всего в пяти милях от лагеря Великого хана. Тимур-хан круглый год жил в степи, презирая цивилизованную городскую жизнь, которой остальные гирейские татары наслаждались в течение полугода.