Я напряжён и чувствую себя неловко, не зная, что делать со своими руками. Ари просто сжимает меня крепче, пряча лицо у меня на груди. Она такая маленькая, что её голова даже не достаёт мне до подбородка. Что-то в этом разрушает чары, и я обнимаю эту неожиданную женщину за её всепоглощающую нежность. Я прижимаю её голову к своему подбородку, и да, мы идеально подходим друг другу. Как я и думал.
Ари ничего не говорит. Ей это и не нужно. Этого достаточно.
Я не уверен, как долго этот ангел искупления удерживал меня, но, когда она переступила с ноги на ногу и издала сдержанный стон, я вспомнил, почему она вообще здесь. Она повредила лодыжку.
Господи, я теряю самообладание.
— Я возьму свою аптечку, — говорю я Ари хриплым голосом. Я усаживаю её на край кровати и бегу в ванную за своей аптечкой.
К тому времени, как я возвращаюсь, Ари уже снимает обувь и носки, и, конечно же, её левая лодыжка в синяках и опухла. Опустившись перед ней на колени, я беру её за икру и осторожно приподнимаю, чтобы она могла положить ногу мне на колено, а я мог зафиксировать травму тканевой повязкой.
Я всё ещё не могу смотреть ей в глаза. Она знает обо мне больше, чем я кому-либо рассказывал. Единственное, что я знаю о ней, это то, что она солгала о том, что у неё большая любящая семья. Чаша весов пошатнулась. Жаль, что я никогда не был хорошим собеседником, даже до того случая, из-за которого мне пришлось сбежать в горы.
— У меня есть аспирин от боли и отека, — говорю я Ари, откашливаюсь, осторожно опускаю её ногу и встаю. Прежде чем она успевает что-либо сказать, я бегу на кухню за водой и обезболивающими.
— Спасибо, — с улыбкой отвечает Ари, вытягивая шею, чтобы попытаться заглянуть мне в глаза. — Ты в порядке? Я знаю, ты, наверное, не в восторге от того, что я делю с тобой личное пространство, и я обещаю, что не буду тебе мешать, как только…
— Оставайся, — выдыхаю я. Ари слегка вздрагивает, и я качаю головой от своего дурацкого громогласного голоса. — Прости. Я имел в виду, что ты мне не мешаешь. Пожалуйста, останься на ночь. Ты ложись на кровать. Я постелю на полу.
— Что? Нет, ты не можешь спать на полу, — протестует она, хотя уже откидывает одеяла с моего пухово-перинного матраса. Ари прижимается ко мне, заботясь о своей больной лодыжке. Я сдерживаю улыбку от того, какая она очаровательная.
Опять это слово. Очаровательная.
— Я спал и на худших поверхностях, — говорю я ей, беря дополнительную подушку, чтобы немного подпереть ногу Ари, прежде чем укутать её одеялом. — Кроме того, это хороший пол, — заверяю я свою гостью. — Я сам его сделал.
— Правда?
Благоговейный трепет в её голосе заставляет меня взглянуть на неё, несмотря на моё прежнее намерение избегать зрительного контакта. Её зелёные радужки искрятся удивлением, когда она осматривает мою хижину, как будто видит всё в совершенно новом свете.
— Да, — подтверждаю я. — Сначала была дорога, потом мой домик и сады. Скоро мои приятели переедут сюда, чтобы построить свои собственные дома. Затем мы собираемся заняться старым шахтерским городком.
Что-то из того, что я сказал, зажгло любопытство в глубине её зелёных глаз. Она просто завораживает.
— Расскажи мне всё, — приказывает она, натягивая одеяло до подбородка.
Я вытягиваюсь на полу рядом с кроватью, и меня охватывает чувство покоя. Обычно я засыпаю далеко за полночь, но в Ари есть что-то успокаивающее и волнующее одновременно.
— Когда мои друзья приедут сюда, мы обсудим планировку местности и некоторые основные дорожные сооружения, — начинаю я, закидывая руки за голову, закрываю глаза и представляю город, который мы собираемся построить.
Не прошло и двух-трёх минут после того, как я начал рассказывать Ари о наших планах, и с кровати донеслось тихое, сладкое похрапывание. Впервые за целую вечность я улыбаюсь и погружаюсь в сон.
4
Ари
Приглушённый звук вырывает меня из сна, за ним следует ещё один, более громкий и настойчивый вскрик. Я резко просыпаюсь, сбитая с толку и дезориентированная окружением. Я лежу в уютнейшей постели под мягкими, тёплыми одеялами, которые пахнут сосной и корицей.
Когда в тишине бревенчатой хижины раздается третий мучительный крик, события прошлой ночи стремительно возвращаются ко мне. Я была в походе, испугалась, застряла на дереве и была спасена настоящим бородатым, ворчливым горцем.
Мужчиной с горы, который побывал в аду и вернулся обратно, служа в армейских рейнджерах.
Я перекатываюсь на бок и выглядываю из-за края кровати, чтобы посмотреть, всё ли в порядке с Уайлдером. Он лежит на боку, лицом ко мне. Его глаза прищурены от боли, челюсти сжаты, когда он вновь переживает что-то ужасное.