— Пора мне посетить мужскую комнату, — сказал Рик и, выскользнув из объятий Черри, встал и одернул футболку. — Так что можете не стесняться и перемывать мне косточки.
— Только сначала поцелуй меня, — сказала Черри, кокетливо подставив ему щечку.
Рик наклонился и поцеловал ее.
— Спасибо, — сказала Черри, хлопая ресницами. — Ну а теперь можешь идти.
Рик усмехнулся, потом обхватил ладонями ее щеки и поцеловал крепко, взасос. Черри не только не остановила его, а, наоборот, привстала, и несколько секунд они миловались на виду у всего ресторана. Грейс стало совсем не по себе — такая стыдобища! Одна надежда, что Черри делала это вовсе не для показухи или, хуже того, чтобы вызвать у нее зависть.
Рик наконец оторвался от девушки и ушел в туалет. Черри проводила его взглядом, потом с заговорщическим видом повернулась к Грейс.
— Рик кое-что сказал мне, — многозначительно шепнула она, заглядывая Грейс в глаза. — Только обещай, что не проговоришься.
— Обещаю, — сказала Грейс, и на душе у нее сделалось неспокойно. Сразу возникло нехорошее предчувствие, что Рик предложил Черри жить вместе. Или что Черри просто тешит себя такой идеей, ибо никто не станет связываться с такой легкомысленной птичкой, которая в конечном счете все равно упорхнет из клетки.
— Насчет Мэтта Коннера, — сказала Черри.
— Что?! — удивилась Грейс, никак не ожидавшая такого поворота. — В смысле?
— Рику это сказал Фред, а Фреду — доктор Дэрэс.
— А что сказал-то?
— Ну… они считают, что у Мэтта останутся серьезные последствия.
— Какого рода последствия?
— Ну ты знаешь — мозговые. Потеря памяти, проблемы с речью. Когда человек слова забывает. Или впадает в прострацию. И это только в том случае, если он вообще придет в себя. Они даже в этом не уверены.
— Тебе это Рик сказал?
— Да. Только ты обещай, что будешь молчать.
— Обещаю. — Грейс предстояло срочно переварить две неприятные новости — мрачный прогноз и то, что ее в это не посвятили. Ее, личную сиделку Мэтта! Разве ей не полагалось знать такие вещи? Она тут же вспомнила Лэвендера — вот уж до кого точно нельзя доводить эту информацию. Одна надежда, что Фред и Дэрэс будут молчать как партизаны и не скажут ничего Лэвендеру, не посоветовавшись предварительно с Грейс. Лэвендер беспокоил ее более всего.
— Нет, ну скажи, ведь это ужасно! — продолжала Черри. — Ужасно, что это случилось с человеком на пике молодости и славы! Говорят, он теперь вряд ли вернется в кино.
У Грейс к горлу подкатил какой-то тяжелый ком. Она вдруг поняла, что ей надо срочно уйти отсюда — поскорее вернуться к Мэтту.
— Мне нужно идти, — сказала она, словно спохватившись и вспомнив о времени. — Я уже слишком долго отсутствую на рабочем месте. Увидимся. Пока!
— Подожди, а ты есть разве не будешь?
Но у Грейс уже пропал аппетит.
— Да что-то не очень хочется, — сказала она. — Нет, мне правда надо идти.
— Подожди! Я хотела спросить тебя кое-что, — сказала Черри.
— Спроси.
Черри состроила умильно-молящую рожицу.
— Что ты думаешь о Рике?
— О Рике?
— Знаешь, Грейс, он не такой уж и плохой. Правда.
— А я никогда и не говорила, что он плохой. Во всяком случае, в качестве друга.
— Ну а в качестве доктора? Говорила же!
— Это был один-единственный случай. И не вздумай напоминать ему о нем.
— Я просто хочу, чтобы ты за меня порадовалась.
— Черри Бордо! Конечно, я за тебя радуюсь. А как же иначе?
— Точно?
— Ну конечно. С какой стати мне за тебя не радоваться?
Черри потупилась.
— Мне кажется, я люблю его. — Это прозвучало как искреннее признание.
— Да я уж вижу, — мягко сказала Грейс. Она видела, что Черри несло в водоворот неизвестного и что наряду с восторгом та испытывала страх перед этой неизвестностью.
— Он очень добр ко мне. Носится со мной как с писаной торбой, — сказала Черри, и в ее интонациях Грейс уловила какие-то нотки спора — будто Черри спорила с ней или даже сама с собой.
— Я в этом не сомневаюсь, — ничуть не лукавя, сказала Грейс. Она же видела, что Рик влюблен в Черри. По правде сказать, это ее даже удивляло. Может, они действительно подходят друг другу? Тут Грейс снова почувствовала какой-то укол зависти. Но она искренне желала им счастья. И не собиралась стоять ни у кого на пути.
Она попрощалась с Черри и умудрилась улизнуть из «Аркадии» еще до того, как Рик вернулся из туалета.
21
Он вынырнул из черной пучины в какую-то молочную мглу и долго барахтался в ней. Ему пришлось долго моргать, привыкая к свету. Где он? Какая-то чужая комната, чужая постель. Ночь. Тишина. Он боялся пошевелиться. Что это — сон? И что за отель такой странный?
Он осторожно повернул голову и увидел рядом со своей постелью женщину — она что-то читала. Что-то похожее на киносценарий. Она сидела к нему боком — так близко, что он мог дотронуться до ее лица. Медового цвета волосы и чистая кожа. Аккуратный носик, маленький серьезный ротик, губы едва заметно шевелятся. Благородный овал лица — как у героинь романов про прерии. Глаза ее были опущены в текст, но он уже сейчас мог сказать, что они окажутся светлыми. Длинные ресницы были словно из шелка, пропитанного морем слез.
Он долго наблюдал за ней, и ему было жаль разрушать это прекрасное видение. Но ему не терпелось получить ответы на свои вопросы.
— Где я? — спросил он.
Но женщина продолжала читать, словно он не издал ни звука. Им овладел страх — неужели у него пропал голос?
Он предпринял новую попытку:
— Где я?
Женщина изумленно смотрела на него. Ее огромные зеленые глаза светились как изумруды.
— Привет, — сказала она приятным нежным голосом — причем так, словно ждала этого разговора. — Вы что-то сказали?
Он открыл рот и еще раз с усилием медленно проговорил:
— Где я? — У него было ощущение, будто все происходит во сне, когда хочешь крикнуть, но не можешь.
Ее лицо приблизилось к нему.
— Вы в больнице. Вы попали в аварию.
Больница. Авария. Жуть какая!
— В больнице? — И он вспомнил, что в больницу кладут людей, когда те попадают в аварию.
На него накатил страх.
— Вы можете назвать свое имя? — спросила женщина, которая, очевидно, была врачом — ведь в больницах работают врачи.
— Имя? — Он очень удивился, потому что привык к тому, что люди узнавали его и никогда не спрашивали имя. — Мое имя… — И у него само выскочило: — Мое имя — Джек.
— Джек? Вы уверены?
Он задумался. Потом рассмеялся, поняв свою ошибку. Джек Фабиан — это же вымышленное имя, имя киногероя. Джек Фабиан — солдат-наемник, пустившийся в бега и скрывающийся от ЦРУ и международных террористов. Отличный мужик, но не настоящий. Вымышленный герой!
— Нет, мое имя — Мэтью. — Так его последний раз называли в школе в младших классах, но сейчас он почему-то чувствовал себя ребенком.
— Мэтью. А фамилия? — спросила красавица.
— Мэтью Коннер. А вы кто?
— А я — Грейс. Я работаю медсестрой здесь, в Манхэттен хоспитал. Здесь, кстати, находится ваш отец и кое-кто из ваших знакомых. Я сейчас позову доктора — доктора Дэрэса, — и он вам все объяснит. Хорошо?
Но Мэтт Коннер ничего этого не услышал — так сильно поразило его это имя — Грейс. Оно прозвучало как шепот, как молитва.
— Не уходите! — в страхе взмолился он, когда она поднялась с кресла. — Останьтесь!
Он хотел назвать ее по имени, но оно почему-то ускользнуло от него, и это пугало его даже больше, чем ее уход.
Он чувствовал, что с ним творится что-то неладное. Не то что неладное, а просто ужасное.
Он попробовал пошевелить пальцами на руках и ногах и с облегчением обнаружил, что может ими двигать. Но вот самими руками и ногами он пошевелить побоялся. К тому же он их почти не чувствовал — не только их, а вообще всего себя. Лучше остаться здесь с красоточкой медсестрой и больше никогда ни о чем не думать. Но медсестра исчезла. Он был в палате один. И вдруг вспомнил ее имя — Грейс. И произнес это имя вслух — чтобы не забыть.