— Мистер Мэтт! — воскликнул Хуан и бросился пожимать Мэтту руку. — Давненько вас не было! Я слыхал, вы приболели.
— Да уже поправляюсь, — сказал Мэтт. — Вот, познакомься, это Грейс. Грейс, а это Хуан.
— Очень приятно, очень приятно, — сказал Хуан, коснувшись края шляпы и поклонившись. И, обращаясь к Мэтту, он прибавил: — А как Тыковка тут без вас скучала!
Мэтт улыбнулся лошадке, которая, похоже, узнала его — она подняла и изящно согнула переднюю ногу, когда он гладил ее по морде. Грейс показалось, что она прочла в ее глазах какое-то настоящее чувство — что-то вроде любви.
— Ну, здравствуй, девочка, — сказал Мэтт лошадке. — Пойдем немного прогуляемся?
— Прогуляемся? — не удержалась от вопроса Грейс.
— Ну да, — сказал Мэтт, уловив в ее голосе обеспокоенность. — Ты не волнуйся, она же не мотоцикл. Наоборот, самый безопасный вид транспорта после лифта. Хуан, оседлай-ка нам ее, por favor! [3]
— И куда ты поедешь? — поинтересовалась Грейс.
— Хочешь сказать, куда мы поедем, да?
— Ну нет, — отрезала Грейс, ужаснувшись такому предложению. — То есть… Я же… Я же никогда в жизни не ездила верхом!
— Да брось! Не может быть! — искренне удивился Мэтт. — Ну ничего, мы это исправим.
Грейс растерялась:
— Но… но тебе же даже водить запретили!
— Правильно, — сказал Мэтт. — Водить мне врачи запретили, а про лошадей ничего не сказали.
Когда Тыковка была оседлана, Мэтт взобрался в седло и натянул поводья.
— Залезай! — сказал он Грейс, и лошадка, тряхнув головой, заржала.
— Я боюсь, — призналась Грейс.
— А вот и зря. Тыковка привыкла возить сразу двоих. Некоторые лошади этого не любят и норовят скинуть всадников, но только не Тыковка. — Мэтт протянул Грейс руку. — Давай залезай, — сказал он.
— А шлемы?
— Послушай, это же Эхо-Фоллс, а не Централ парк в Нью-Йорке!
Возможно, чуточку одурев от нещадной жары, Грейс наплевала на всякую осторожность и неуклюже вскарабкалась на спину лошади, всем телом чувствуя, как та подрагивает под ней. Она ощущала под собой какую-то мощную жизненную силу и от этого совсем оцепенела. Кое-как она уселась в седло за спиной Мэтта и послушно обхватила его сзади руками, отметив про себя, что такой откровенно сексуальной позы не видела уже давно, со времен, когда еще был жив Гэри.
— Мы скоро вернемся, Хуан. Muchas gracias! [4]
— Хорошо, — отозвался Хуан.
Странное это было ощущение — сидеть так высоко над землей — даже выше, чем на мотоцикле Джо, — странное и не менее жуткое. А что, если лошадь испугается чего-нибудь и понесет? Нет, такого, конечно, не случится, подумала Грейс, ведь она видела, как легко и уверенно управлялся Мэтт с животным, пустив его по полю медленной рысцой, тем не менее доставлявшей Грейс чувство дискомфорта наряду с болезненными ощущениями между ног. Когда они подъехали к опушке леса, Мэтт натянул поводья. Тыковка пошла ровным размеренным шагом по узкой, поднимающейся вверх по склону тропе. Грейс вздохнула свободнее и еще отчетливее ощутила близость тела Мэтта. Она улавливала сладковато-кожаный запах его пота, смешанный с запахом пота лошади.
— Я всегда здесь катаюсь, — сказал Мэтт. — Моя мама тоже очень любила эти прогулки. Даже маленького брала меня с собой.
— А что с ней случилось? — отважилась спросить Грейс, которую это мучило еще с тех пор, когда Мэтт лежал в больнице. — Если, конечно, ты не сочтешь мой вопрос нескромным.
— Нет, ничего. Она ехала по шоссе, и в нее со встречной полосы врезался какой-то пьяный водитель. Лобовое столкновение.
— О Боже, Мэтт, как ужасно! Прости, что спросила.
— Она умерла мгновенно. Нам позвонили из полиции. Лапа ездил опознавать тело. Меня с собой не взял. Мне было всего двенадцать, и я остался дома один в тягостном ожидании. Лапа выглядел как призрак, когда вернулся. Многие на его месте стали бы заливать горе, но только не Лапа. Он и капли спиртного в рот не брал. Начал ходить в церковь, прямо прозябал там, потом вступил в общество каких-то там антиалкоголистов. Как их там точно, не знаю…
— Подожди, дай-ка я соображу, — сказала Грейс, пригибаясь под низко нависающими ветвями. Теперь она уже легко подбирала для него слова — заканчивать его мысли стало даже приятно. Приятно и как-то естественно. — Может, «чаевники»?
— Нет, там было какое-то зверское слово, что-то совсем уж оголтелое…
— Ага… Сейчас… Подожди-ка… А, знаю! Трезвенники!
— Точно! — обрадовался Мэтт и хлопнул Грейс по ляжке. Хлопнул дружески, просто из благодарности за то, что помогла подобрать нужное слово. — Он вступил в «Христианское общество трезвости». По мне, так скопище придурков. Только изредка он позволяет себе пару капель.
Грейс задумалась: уж не связана ли эта знаменитая бесшабашность Мэтта с гибелью его матери? Такое впечатление, что он нарочно испытывал судьбу, то и дело подвергая свою жизнь опасности, — словно хотел что-то подправить или скорректировать в ней.
Когда они выехали на горную лесную опушку, Грейс услышала какой-то монотонный рев и уловила в воздухе волну прохладцы. Вскоре они оказались у кромки кратера, миллионы лет назад образовавшего горное озеро. Вода поступала в него из четырех небольших водопадиков, низвергавшихся с окаймлявшей кратер скалы, поросшей жухлой травой и цепкими узловатыми деревцами.
Зрелище завораживало красотой. Грейс не могла оторвать от него глаз. В ушах стоял шум ревущей воды.
— Ты слышишь? — крикнул Мэтт сквозь этот рев. — Название как раз отсюда — Эхо-Фоллс. Шум воды эхом отражается от камней.
Они любовались зрелищем. Грейс вдруг поняла, что сидит, вцепившись в седло, и осторожно положила руки на талию Мэтта. Не с какой-то целью, а дружески. Он и не заметил.
— Мало на свете вещей, чарующих глаз красотой так, как водопад, — заметил Мэтт.
— Не могу не согласиться, — ответила Грейс.
Мэтт обернулся и посмотрел на нее в упор из-под полей своей шляпы. Лица их были совсем близко.
— Я всю неделю раздумывал об этом, — признался он. — Как бы привезти тебя сюда.
— Ну и молодец, что привез. Я рада.
— Надеюсь, ты не подумала, что я не обращаю на тебя внимания? Просто я Лапе обещал, что не буду причинять тебе неудобств, вот и старался держаться на расстоянии.
— Он очень добрый. По-настоящему добрый человек, — сказала Грейс. Дыхание ее почему-то вдруг участилось, и она надеялась, что Мэтт не полезет целоваться. Ведь узнай про такое Кэти, она бы пришла в ужас.
— Видишь ли, — сказал Мэтт, — я не собираюсь нарушать наш с тобой договор, но врать не стану: я привез тебя сюда, чтобы приглядеть за тобой.
— Приглядеть? Как это? — удивилась Грейс.
— Ну, такая женщина, как ты!.. — Мэтт рассмеялся. — Елки-палки, да если бы я тебя сюда не привез, кто-нибудь бы тебя похитил! — И Мэтт улыбнулся. Загадочной была эта улыбка, и трудно было определить, шутит он или нет. — Ладно, надо нам поворачивать к дому. Вдвоем-то мы все-таки тяжеловаты для старушки Тыковки.
Он хлопнул лошадку по боку и дернул поводья. От неожиданного рывка Грейс подскочила и вцепилась в седло.
В ту ночь, лежа в постели, Мэтт думал о Грейс, спящей в соседней комнате. Какая же она красивая и какая хорошая! — думал он. Нет, он просто не заслужил такого подарка! И потом, он все-таки должен оставаться джентльменом и не пугать ее. А для этого нужно быть осторожнее. Вот зачем он, например, сказал, что хотел приглядеть за ней? Это было рискованно. Хоть он и выставил эти слова как шутку, но смысл-то их был вполне понятен. А ведь он мог поцеловать ее тогда в этом укромном сказочном уголке в пелене брызг водопада. Или потом, на обратном пути, когда они слезли с лошади и шли дальше пешком по цветущим лугам, и она остановилась, залюбовавшись бабочкой. Как прекрасна она была в тот момент! Как ему хотелось обнять ее за плечи и привлечь к себе! Как хотелось прильнуть к ее сладким губам!