Еще какие-то тяжеловесы в возрасте и более молодые парочки расселись по другим столикам и за барной стойкой, где руководил парадом Капитан в расстегнутой до середины черной рубашке.
— С праздничком вас, Хоуг! — сказала Джоанна, одарив Капитана широченной улыбкой из-под его же фуражки. — Помните еще меня?
— А как же, — сказал Капитан, глядя на нее почти со священным ужасом, словно она только что восстала из мертвых. Но он тут же увидел Грейс и улыбнулся: — Как я рад вам обеим! А то я уж было подумал, что потерял своих лучших посетителей.
— Мы были очень заняты, — сказала Грейс, которая из солидарности с Джоанной тоже все это время обходила «Соловьи» стороной.
— Понимаю, — сказал Капитан. — И очень рад, что вы наконец вернулись.
— Вот, Хоуг, — сказала Джоанна и, сняв фуражку, перегнулась через стойку, чтобы надеть головной убор на голову Капитана.
— Это был подарок вам, — сказал Хоуг. — Я даже не ожидал получить его обратно.
— Нет, тогда просто получите ее временно на сегодня, — сказала Джоанна, у которой грудь чуть ли не выпрыгивала из выреза платья, чего Капитан со всей учтивостью старался не замечать.
— А где же третий мушкетер? — спросил он.
— Черри сегодня работает, — объяснила Грейс. — А вам шлет свои поздравления.
Тут Грейс заметила, что в дальнем конце барной стойки работает телевизор. Капитан включал телевизор два раза в год — на Суперкубок и в новогоднюю ночь. Телевизор был включен на маленькую громкость, но Грейс видела, что торжества идут полным ходом и на Таймс-сквер, и на концертной площадке в Лос-Анджелесе, где всевозможные музыканты и знаменитости веселили растущую толпу.
У Грейс заскребло на сердце. Дон недавно на работе, помнится, говорила, что Мэтт Коннер и Таня Сент-Клэр вроде как будут выступать по телевизору в новогоднюю ночь. Грейс уже успела забыть об этом, но теперь, когда увидела включенный телевизор, сразу вспомнила.
— А можно мне двойной бурбон? — сказала она Капитану.
— Вот это по-нашему! — одобрила Джоанна.
Грейс быстро опрокинула свой стаканчик и заказала новый, пока Джоанна потягивала свой «Гиннесс».
— У-у-у… — сказала Джоанна, кивнув в сторону телевизора.
Грейс обернулась.
— Не смотри, — сказала Джоанна.
— Нет, почему же, это очень интересно, — сказала Грейс.
Ей действительно было интересно, потому что на экране в черном смокинге, с трехдневной щетиной на подбородке красовался Мэтт Коннер, дававший на красном ковре интервью тележурналистам.
— Хоуг, сделай погромче! — крикнула Джоанна Капитану, который был занят с другими посетителями.
— Нет! — сказала Грейс. — Мне не нужно слушать!
— Правильно, — согласилась Джоанна. — Картинка лучше всяких слов говорит сама за себя.
Но Грейс не совсем понимала, о чем именно говорит картинка. Она только видела сейчас перед собой здорового, счастливого и безнадежно красивого Мэтта, стоявшего в обнимочку с Таней Сент-Клэр, которая вместе с ним снялась в картине, превзошедшей все ожидания по части кассовых сборов. Парочка смотрелась идеально — это Грейс была вынуждена признать.
— Он выглядит таким счастливым, — сказала Грейс и сама удивилась, что не испытывает по этому поводу никакой досады. В сущности, она была даже рада за Мэтта. А почему бы нет? Ведь он такое перенес, столько пережил. Так разве он не заслужил немножечко счастья?
— А мне не кажется, что он выглядит счастливым, — возразила Джоанна.
Грейс удивленно повернулась к ней:
— Это почему?
— Бог ты мой! Да ты посмотри на него!
Грейс посмотрела.
На экране крупным планом показывали очаровательную изящную ручку Тани Сент-Клэр, которую она нарочито выставила на обозрение всему миру. На тоненьком пальчике красовалось кольцо с роскошным огромным бриллиантом.
— О Господи!.. — пробормотала Грейс.
Потом ведущий программы что-то сказал Мэтту — наверное, спросил, как тот сделал предложение Тане, — и Мэтт, начав отвечать на вопрос, включил свою коронную «убийственную» улыбку. Но Грейс ничего не чувствовала, во всяком случае, не была сильно удручена, и это было верным знаком того, что она пережила это, оставила все в прошлом и была готова встретить наступающий год обновленной и очищенной. Видя Мэтта счастливым, она чувствовала где-то внутри себя если не силу, то желание тоже стать счастливой.
— Не знаю, — сказала Джоанна, разглядывая влюбленную парочку на экране и качая головой. — Мне кажется, ему хочется оттуда смотаться. Я это вижу по его грустным глазам.
Грейс понимала, что Джоанна просто пытается ее утешить, но не нуждалась в утешении. Не нуждалась, и все.
— Ой, а мне так хорошо! — сказала Грейс, кивнув в сторону музыкального автомата, исполнявшего «С тобой я молодею» Синатры. — Я так люблю эту песню! Слушай, Джо, а пойдем потанцуем?
Чувствуя легкое опьянение, Грейс схватила Джоанну за руку и потащила ее на свободное пространство между стойкой бара и столиками. Весело хохоча, они обнялись и довольно проворно начали раскачиваться в такт музыке (в танце Джоанна, конечно, даже близко не могла сравниться с Мэттом). На них обратили внимание, и вскоре к ним присоединились еще две парочки.
— Как ты думаешь, может, мне поцеловать Хоуга ровно в полночь? — спросила Джоанна.
— А что, такой неожиданный поворот — это нормально для женщины, — сказала Грейс, кружа Джоанну в танце.
— Буду надеяться, что он отреагирует на это лучше, чем я на яхте.
— Да ты ему знаешь как нравишься, — сказала Грейс, притягивая Джоанну к себе. — Ты видела, как он обрадовался, когда ты пришла?
— Ты думаешь?
— Я не думаю, а знаю, — сказала Грейс, хотя мысли ее блуждали далеко — ей было интересно, где Мэтт будет справлять свою свадьбу. И как эта свадьба будет выглядеть — как скромная вечеринка в узком кругу или как размашистая богемная вакханалия суперзвезд. Хотя на самом деле это не имело никакого значения.
Грейс вдруг остановилась.
— Ой, мне, кажется, надо присесть! — сказала она. — По-моему, меня немного развезло.
Но когда она села на ближайший стул, весь зал завертелся у нее перед глазами.
— Что-то мне нехорошо, — призналась она. — У-у-у…
— Тебе надо проблеваться, — сказала Джоанна. — Пошли, я отведу тебя в туалет.
— Нет, — сказала Грейс, отмахнувшись, и закрыла глаза.
— Ну как? Тебе лучше? — беспокоилась Джоанна.
— Ты меня прости, я просто не ела целый день. Да еще вот выпила. Мне надо домой.
— Домой?! Совсем?
— Нет, не совсем. Я просто полежу немножко и вернусь. Хорошо?
— Господи, ну с тобой связываться!.. — добродушно проворчала Джоанна. — Давай хоть провожу, что ли?
— Спасибо, не надо. Я сама дойду, подышу по дороге.
— Только постарайся вернуться к тому времени, когда начнется салют. Мне же надо будет кого-то поцеловать ровно в полночь, если Хоуг пошлет меня куда подальше.
Джоанна помогла Грейс подняться и вывела ее на свежий воздух.
39
Грейс давно уже потеряла счет новогодним ночам, а вот лет до тридцати она любила, ради развлечения, вспоминать каждый свой Новый год: с кем проводила его, как и где. Она помнила каждый год до своего одиннадцатилетнего возраста, когда отец привез всю семью в Нью-Йорк смотреть праздничный салют на Таймс-сквер. Забавная это была игра, такая своеобразная проверка памяти, инвентаризация прошлого, перелистывание страниц жизни. Вот и сейчас, лежа в темной комнате в постели в надежде побороть головокружение, она думала о прошлом и пришла к выводу, что из всех новогодних ночей, и плохих и хороших, самым драгоценным воспоминанием был для нее Новый год, который она провела с Гэри четыре года назад.
Нет, никаких ярких зрелищ, даже ничего особенно запоминающегося — просто ужин с выпивкой в городе. Грейс тогда надела вечернее платье, жемчужные сережки и рубиновое колье, которое подарил ей Гэри; и они ели устриц, запивая их шампанским, и даже умудрились немного повздорить, только теперь Грейс уже не помнила, из-за чего именно. Такой вот простой, почти обыденный вечер, но какой он был прекрасный! Она теперь понимала разницу между ощутимостью реальной жизни и призрачностью золотой обманки, коей оказался Эхо-Фоллс. Она предпочитала реальную жизнь, даже если та выпадала тебе только раз на твоем веку. А иллюзии пусть тешат дураков.