Эндри инстинктивно развела ноги, предоставляя ему самое удобное на свете ложе. Он чуть подался назад, и, не отрывая взгляда от глаз Эндри, осторожно поднял ее юбку до пояса. Когда он вновь лег и удобно устроился меж ее шелковых бедер, Эндри более не трепетала – она дрожала всем телом.
Грубая ткань его брюк коснулась, а затем и прижалась к мягкому шелку ее трусиков, добавляя огня страсти. Испытанное при этом неожиданное удовольствие заставило ее громко воскликнуть:
– Пол!
В ответ на ее крик Пол подвинулся вперед, давая ей почувствовать силу своего желания и тем самым питая ее собственное.
Мгновенно подчиняясь приказам, поступающим от ее все более разгорающихся чувств, Эндри вцепилась руками в его бедра и притянула к себе плотнее, одновременно выгнувшись всем телом и вжавшись в его сдерживаемую жесткой тканью затвердевшую плоть. Результатом стали и радость, и огорчение.
Желая ощутить его тело, дотронуться до него, она отняла руки от его бедер и потянулась к пуговицам его рубашки.
И Пол, словно прочитав ее мысли, вновь подался назад и отъединился от нее. А Эндри вдруг зазнобило, едва теплота его тела покинула ее, и взгляд ее выразил смятение.
– Пол... Я хочу...
– Конечно, сердце мое, – прошептал он, заглушая ее срывавшийся голос. – Я тоже хочу... этого. – Бережно взяв за плечи, он потянул ее вверх, к себе. Усадив ее перед собой он взял ее руки в свои и вернул их к пуговицам своей рубашки.
Эндри замерла, не в силах начать то, что многие годы назад всегда было для нее вызывающим смущение процессом. Нахлынули тяжелые воспоминания, и разрушительная мощь их почти сравнялась с силой ее влечения к Полу. Колеблясь между прошлым и настоящим, она пристально смотрела на него, и ее карие глаза молили о помощи.
Пол улыбнулся и поднял руки к ее блузке, тем самым рассеяв сомнения и превратив их в полную готовность.
Под его мягким руководством Эндри узнала, какое неизъяснимое удовольствие можно получить, медленно и нежно раздевая мужчину, пока он, еще лаская, раздевает ее.
Полностью сняв все покровы, они занялись тем, что бесконечно долго исследовали на ощупь обнаженные тела друг друга. В движениях их не было суетливости, резкости или властности, лишь утонченная, будоражащая чувства ласка. И с каждым прикосновением, с каждым новым ощущением тело Эндри все более оживало, набирало сил и настраивалось на ее собственные желания и желания Пола.
Впервые в жизни испытывая полную раскрепощенность, Эндри сладостно затрепетала в предвкушении, когда он бережно положил ее на спину. На этот раз, когда он очутился в колыбели ее бедер, между ними более не существовало преград – ни материальных, ни духовных.
– Теперь, моя Эндри, мы можем полностью выразить свои чувства, – прошептал Пол и, чуть приподнявшись, затем мягко опустил свое тело на нее.
– Да! – воскликнула Эндри свистящим шепотом. – О, Пол, да... да! – Как и прежде, руки ее скользнули на его бедра, требуя наивысшей ласки.
Разжигая ее страсть, Пол еще раз пошевелился, давая почувствовать мощь своего желания. И огонь, опалив каждый нерв, сконцентрировался в самом средоточии ее женского естества.
Нежно и бессвязно бормоча что-то, Эндри сжала пальцы, в немой мольбе впившись ногтями в его кожу.
Ответ последовал немедленно. Выгнувшись над ней, Пол поцеловал ее открытый рот и, погружая язык в сладкие теснины, резким движением вошел в нее.
Мощное напряжение. Тогда, во сне, оно, казалось, вобрало в себя все ее существо. Теперь, в реальности, напряжение было еще сильнее.
Приникнув к Полу, беспрерывно повторяя его имя, Эндри отдалась мощному потоку концентрированной страсти, который нес ее вверх, к воротам рая. И когда ворота открылись, напряжение исчезло, выбросив Эндри в огромный мир, блистающий чудесными, пульсирующими огнями...
– Пол! – выкрикнула Эндри.
И тут же услышала собственное имя, со сдавленным стоном облегчения сорвавшееся с уст Пола.
– Эндри!
Их содрогающиеся тела сплелись в позе наивысшей близости, доступной лишь любовникам. И так, не в силах разъединиться, они спустились из райской обители в последующее состояние полной завершенности...
Экстаз.
Для Эндри слово «экстаз» всегда было пустым звуком. Более того, она подозревала, что и для других людей реального содержания оно не имело. Теперь же, когда она явственно ощущала внутри себя Пола, отдыхающего, но все еще полного жизни и трепета, само ее тело без слов объясняло ей смысл слова «экстаз».
Чувствуя потребность еще глубже постичь этот открывшийся ей смысл, она обеими руками гладила тело Пола, с благодарностью лаская источник своего нового знания. Почувствовав ее нежные руки, Пол пошевелился, пробормотал что-то и прижал рот к ее груди.
На возникшее при этом электризующее ощущение она ответила тем, что провела языком по чуть влажной коже его плеча. И на этот раз Пол тоже зашевелился в ответ, но уже внутри ее; а губы его, сомкнувшись вокруг ее соска, принялись тихонько его посасывать.
Любовная игра.
Эта фраза опять-таки была из тех, что всегда казались Эндри досужим вымыслом, порождением ума праздных мечтателей. Однако теперь, получив вполне определенный реальный пример, Эндри принялась с жадностью доискиваться полной правды.
Все еще погруженный в глубины ее тела, Пол, упершись одним локтем в землю, свободной рукой исследовал ее наружные формы. Начав со лба, он обвел пальцами каждую черточку лица. Он потратил бездну времени на каждый выступ и впадинку на ее шее и лишь затем двинулся дальше. Удвоенное внимание он уделил каждой груди, лаская их одновременно и рукой, и ртом. Ко времени, когда он скользнул рукой к ее плоскому животу, Эндри уже едва дышала. И, беззвучно охнув, замерла, когда пальцы взобрались на заветный холмик и бесконечно нежно коснулись места, где два отдельных тела соединялись в одно.
Затем и Эндри изучала каждый миллиметр его тела, до которого смогла дотянуться. Как и он, начала она с его мужественного лица и в который уже раз подивилась его совершенной красоте. Потом перешла к шее, далее измерила рукой ширину плеч. По его примеру уделила особое внимание груди, и, найдя губами его плоские мужские соски, одновременно запустила пальцы в черную шелковистую поросль на груди. Дыхание Пола стало частым и прерывистым, когда ее ладони скользнули ниже талии; он выгнул спину, давая ей доступ к нижней половине своего тела. По контрасту с густой черной гривой на голове и обильными завитками на груди, которые по мере приближения к пояснице превращались в узкую полоску, в остальном его тело было полностью безволосым. Эндри гладила его бока и бедра и поражалась своим открытиям. Кожа под ее пальцами была упруга и отливала как атлас. И Эндри, касаясь ее, невольно представила себе дельфина в момент прыжка из воды, его гладкую, лоснящуюся кожу, сверкающую на солнце.
Это видение странным образом заинтриговало Эндри, и она, без сомнения, уделила бы ему еще внимание, но в этот момент внутри ее шевельнулось средоточие мужской силы Пола. Распахнув полузакрытые было глаза, Эндри вскрикнула от удивления.
– Да, моя Эндри, – произнес он своим обычным, мягким голосом, от которого так трепетала ее душа, – дорога в рай вновь зовет нас. – И, приблизив лицо, он прошептал в ее полураскрытые губы: – Согласна ли ты проехаться по ней со мной?
Вместо ответа Эндри сомкнула руки вокруг его шеи, а ноги – вокруг бедер и выгнула спину навстречу его все учащавшимся движениям.
И вновь невыносимо росло напряжение, пока, разрешившись, не освободило ее – и вот она уже парит, постигая прелесть абсолютного экстаза. Но в этот раз последним криком с ее губ сорвалось не имя, а вдруг осознанная правда:
– Я люблю тебя! Я люблю тебя!
И на этот раз в ответном возгласе она услышала не свое имя, а произнесенное сдавленным шепотом, похожее на клятву признание: