На этом и договорились. Как бы много Семён не говорил о своей скорой смерти, а обстоятельства заставляли его жить и действовать. Мужчина с небывалой активностью путешествовал по городу и окрестностям, расспрашивал всех, кого можно, пришлось даже получить доступ к бумагам краеведческого музея. Через неделю поисков единственный возможный кандидат в хранители знаний Василия Василиевича Буланина были найден. Как и обсуждалось, на указанный адрес Семён пришёл не один, а в компании пенсионерки Клюевой, которая ради такого потратила свою последнюю льготную поездку на общественном транспорте.
По указанному адресу было здание, соответствующее ожиданиям Семёна. Это был частный архив – маленькое сооружение из красного кирпича с узорами.
– Пластиковые окна конечно всю старинную архитектуру портят, но нам важно то, что внутри, а не снаружи – подметил младший Буланин подходя к зданию.
– Хорошо, что хоть плиткой не обложили, таких построек в городе почти не осталось – добавила Марина Митрофановна.
В самом здании, если не считать современной системы безопасности, кондиционера и компьютера, всё заморозилось лет на сорок, что внушало надежду на то, что нужную информацию найти удастся.
Пока Сёмен осматривал деревянные и металлические ящики, прикрученные к стенам, его пожилая спутница подошла к единственному работнику заведения – сидящему за компьютером юноше. Он явно не походил на престарелого хозяина архива, но всё же стоило уточнить, что Марина Митрофановна и сделала:
– Вы же не Антон Ефимыч Герберт, который владелец архива?
Молодой человек сонно поднял глаза и ответил:
– Антон Ефимович уже года два как продал организацию и уехал в Сочи. Сейчас архивом владеет десяток инвесторов, которые планируют, как выгоднее переделать здание.
– А вы тогда кто? Какой у вас стаж работы здесь? – продолжила интересоваться женщина.
– Я Николай. Завидущий архивариус. Ну то есть просто архивариус, я же тут один работаю. Я тут около полугода, но думаю дольше пары месяцев я тут не задержусь…
– Ну конечно, временная работа, планируешь поработать недолго, а потом всё идет не по плану. – решил вклиниться в разговор Семён Буланин.
– Да нет, я не про это. Я же сказал, что сейчас владельцы планируют это место закрыть и под что-то переделать. Наверно под супермаркет. Так зачем вы это всё спрашиваете? С какой целью вы пришли?
– Много лет назад Василий Василиевич Буланин, то есть мой отец, передал Герберту, то есть сюда…ну скажем, кое какие данные.
– Какие именно данные, можно конкретнее? Мне же нужно знать, что искать. Может этого у нас уже и нет. Например, у нас почему-то изъяли все мемуары фронтовиков.
Семён подошел к столу, за которым сидел Николай в плотную и тихо неуверенно сказал:
– Ну записи об народных духовных практиках, обрядах всяких. Деревенский многовековой опыт моего рода.
– Да и от других знахарей и колдунов там что-то должно быть – добавила Марина Митрофановна.
– А вы что, хотите свою школу колдунов открыть, партфолио нужно? – с ухмылкой ответил молодой архивариус.
Пенсионерка хотела уже как-то упрекнуть юношу, но Семён уже навис над ним и из уст его серьезным тоном и дрожащим голосом вырвалось следующее:
– Коля, извините, но мне не до шуток. Мой отец погиб меньше месяца назад, при очень странных обстоятельствах, после чего он явился ко мне в виде призрака и рассказал о том, что его преследует злой дух. Теперь я хочу спастись от нападок на себя, пока я на этом свете, а также попутно спасти папу на том свете. Мне нужна любая информация. Я сам бы посчитал это ерундой и пустой тратой времени, но на каком-то метафизическом уровне понимаю насколько это серьезно.
Последовало несколько секунд молчаливых переглядываний. Мария Митрофановна ткнула Семёна в бок, тот выдохнул, отошел на шаг и произнес уже нормально:
– Николай, извини, всё серьезно и нам нужна твоя помощь. Это дело даже не личное, это дело семейное. Вот, например, я как Буланин, а ты как…– мужчина сначала на пенсионерку, а потом опять на юношу – …извини, забыл твою фамилию. Вот у каждого из нас есть ноша, которая дается вместе с фамилией. Мне эта ноша особенно тяжела, знаешь, у меня смертельная болезнь…
Семён произнес эти слова так, будто за ними должно что-то ещё последовать, но он закончил предложение. Прошла ещё одна молчаливая пауза, после которой Николай, не меняя саркастического тона ответил:
– Я и не говорил свою фамилию. Абозов я, но причем тут род? Это конечно, по моему мнению, всё равно какой-то бред, но мне тут все равно заняться нечем. А так есть возможность применить профессиональные навыки, чем я хуже Герберта.