— А нас не взяли…, — с досады Танум хлопнул своей полупустой миской по столу. — Ну и что, мы не дотягиваем до стан-дар-та, — медленно, по слогам, он произнес странное и неприятное для него слово. — Дайте время и мы станем такими же. Валу? Так ведь?
Тот же, скептически окинув взглядом сначала себя, а потом своего худосочного товарища, в сомнении произнес:
— Уж, больно они здоровые, Танум… Да и знаешь, как они тренируются? Я тут видел недавно, — гном с интересом повернулся к товарищу. — Мы просто бегаем, а они в доспехах и с тяжелыми мешками. И носились словно за ними демоны гнались. Думал снесут меня со своего пути. А потом своими щитами по стене били, словно проломить ее пытались…, — Валу при этих словах поежился, представив увиденную им картину. — Куда уж нам… Правда ведь, здоровые какие. Словно тролли.
Если честно, то вид новых тяжелых гоплитов, которые по указке старейшины Тимбола с тяжестями носились по тоннелям города или устраивали ежедневные групповые схватки, вызывал недоумение не только у наших двух друзей, но и других гномов. Слишком уж быстро и довольно заметно ученики Тимбола менялись… Прибавляли в весе, росте.
Конечно, замечали это не все и не сразу. Пока еще многие изменения скрывали тяжелые массивные доспехи, которые отобранные для фаланги гномы носили теперь практически не снимая. Однако, несмотря на это у многих начали возникать вопросы, непонятные подозрения. В клане медленно, но неуклонно начали расползаться странные слухи, к которым, как и всегда, начали приплетать главу клана и распространявшуюся вокруг него магическую ауру. «Говорили, что владыка поит их драконьей кровью, — шепотом, оглядываясь по сторонам, передавали друг другу собиратели грибов на нижних уровнях. — Это она дает им такую силу… Точно! Я сама видела, как они что-то странное пили… Бурое, густое. Оно еле-еле текло. Оно даже капало с трудом» (когда этот слух про странный напиток — кисель, только-только «придуманный Тимуром» и в качестве эксперимента выставленный на стол для вернувшихся с очередной тренировки гоплитов, дошел до него самого, то он ржал как сумасшедший). «Так никто не готовит воинов для Железной стены, — с недоумением обсуждали методы Тимбола гномы и сами когда-то стоявшие в фаланге других кланов. — Здесь важна не столько сила одного воина, сколько мощь всего строя. А он чего делает… Носятся как демоны по скалам, да бревна с железом таскают целыми днями». «Кхе… кхе… И что? — вспоминали вечерами старики, греясь у жарко растопленного очага. — Вот дед моего деда рассказывал, что в его время любой из гномов Железной стены мог проделать и не такое… Бревна таскать, чурки железные. Ха. Баловство все это!».
Сам же Колин, когда до него доходили все эти слухи, разные небылицы, его же переиначенные до неузнаваемости слова, лишь посмеивался в ответ. По его мнению, все было до смешного просто и его действия, собственно, как и всегда, не содержали даже намека на какое-то волшебство. Он лишь следовал обычной логике… Лично отобрал из всего клана примерно шесть десятков более или менее крепких гномов, и начал их не только усиленно кормить мясом, то есть высокобелковой пищей, но и давать максимальные физические нагрузки. И результат был, как говориться, налицо…
Однако, никто из них — ни сам Тимур, ни помнившие еще старую империю старики, ни сопливый молодняк — не мог даже предположить, что на самом деле происходило с взращиваемой в клане тяжелой пехотой… Корни всей этой истории уходили далеко-далеко в глубь веков, когда кланы гномов, объединенные под властью первых владык подгорного трона, контролировали почти всю Торию. В те времена клановые города располагались не глубоко под землей, скрытые от жадных лап своих соседей, а на поверхности, в самых живописных местах. И по сей день на холмах, возле излучин крупных рек, пересечениях торговых путей сохранились развалины роскошных дворцовых комплексов клановых старейшин, гигантских мастерских и просторных площадей, которые сотни лет после Великой войны служили для людей нескончаемым источников строительного материала.
Хроники тех лет, лишь частично сохранившиеся в Книге памяти гномов и скрываемые Хранителями, рассказывали не только о великолепных городах подгорного народа, непревзойденных изделиях его талантливых мастеров, но и о смертоносной Железной стене, о знаменитом строе гномов — воинов, который безуспешно пытались копировать другие расы этого мира. Именно здесь, на страницах главного святыни гномов, отрывочно рассказывалось о том, как тренировались те, первые гоплиты, как питались…
Конечно, тут не было ни слова об ускоренном метаболизме представителей этого народа, удивительной адаптации организма к нагрузкам, способности к сверхмобилизации и т. д. Не говорилось и о том, что резкая смена повседневного гномьего рациона на высококалорийную белковую пищу вкупе с каждодневными запредельными тренировками приводила не просто мышечному взрыву, а к невероятно ускоренному росту практически всех мышечных групп. Здесь отсутствовала информация и том, что возможен был и обратный процесс, когда гномий организм также поразительно быстро адаптировался и к скудному рациону. Более того, в случае действия такого процесса на протяжении столетий в организме гномов закреплялись и такие характерные черты, как низкорослость (позволяя экономить так нужную организму энергию), всеядность (сформированный навык выживания в неблагоприятных условиях), более тяжелый массивный костяк и т. д. Именно поэтому в более богатых кланах, которые могли позволить себе более разнообразную пищу для своих, а особенно, богатую животными белками, дружинники главы выглядели более рослыми и массивными.
18
Королевские покои. Тяжелая плотная штора закрывала большую часть окна, погружая просторную комнату в полумрак. Спиной к окну в глубоком кресле полулежал мужчина. Правая рука его бессильно свисала с кресла.
Сейчас в этом исхудавшем человеке с широкой проседью в волосах и нескончаемой тоской во взгляде было сложно узнать правителя Ольстера. Впавшие щеки, темные круги под глазами, всклоченная бородка, он совершенно не напоминал того подтянутого, живого и энергичного мужчину. Казалось, что из него вынули стержень и от короля — отшельника осталась лишь одна пустая оболочка.
— Отец, что мне делать? — он вновь поднял глаза и с надеждой посмотрел на большой портрет своего отца, бывшего правителя Ольстера, висевший прямо напротив него. — …
Однако почивший в бозе король был глух к его мольбам. Его большие, чуть на выкате, глаза по-прежнему смотрели куда-то вдаль — куда угодно, но только не на своего отчаявшегося сына.
— Отец…, — еле слышно прошептал Роланд. — Почему ты меня не слышишь… Старый враг опять на нашей земле, как тогда… при тебе, — король тяжело вздохнул. — Значит, не хочешь помогать? Тогда уходи…
В сердцах он взмахнул рукой, словно пытаясь отогнать от себя этот преследовавший его образ старого короля.
— А… вино, — ушедшая с замаха рука, наткнулась на серебряный кувшин с вином, к которому он уже успел приложиться. — Это твой ответ, отец? Ха-ха, — тут же горько рассмеялся он, от этой пришедшей к нему мысли. — …
И предательская рука уже тянула пузатый кувшин с собой, словно говоря тем самым… Вот, возьми, выпей… и печали, которые тебя обуревают, исчезнут. «Эти заботы, что отравляют твою жизнь, что тянут тебя со страшной тяжестью на дно, — сладостным голосом шептал кувшин, красуюсь своей роскошной чеканкой. — Растают словно дым…».
— Проклятье, — от этих голосов и манящих картин, что наполняли его голову, Роланд аж застонал, сжимая голову руками. — Проклятье…