Священник отец Николай, увидев у себя на территории породистую и добрую собаку, стал уверять прихожан, что пес станет хорошим сторожем. И по незнанию переименовав его в Черныша, оставил жить на территории церкви, кормил и хвалил за службу. Рекс был доволен. Он добросовестно выгонял со двора пьяниц, лаял на девушек в коротких юбках, короче говоря, старался поддерживать принятый порядок и служил отцу Николаю верой и правдой. Был ли он счастлив? Скорее нет, поскольку в мечтах — если это слово применимо к собаке — в мечтах он стремился попасть внутрь храма, чтобы впитать в себя те самые свет и тепло, которые он впервые ощутил, сидя у домашних икон, и которыми сейчас мог наслаждаться лишь издали через приоткрытые двери.
И вот, как-то раз Рекс не выдержал своих терзаний и громко скуля, увязался за отцом Николаем и быстро прошмыгнул в левый предел.
— Ах ты негодник! — воскликнул священник, замахнувшись было на собаку веником. Но посмотрев на странное поведение своего любимца, замер при входе.
Рекс встал перед крестом, затем пригнулся и медленно пополз. Он скулил, вилял хвостом, а потом стал облизывать подножие аллегорической Голгофы.
— Да ты более верующий, чем многие мои прихожане! — пораженно прошептал отец Николай. — Не знаю, каким образом собака может чувствовать то, что не дается иным людям, — рассуждал он вслух, — Но я не в праве выгонять тебя из храма. Пожалуй, я буду пускать тебя сюда за час до службы. И ты, Черныш, получишь несколько минут на то, чтобы совершить свой странный собачий молебен…
Так для Рекса и Ивана Петровича незаметно пролетел месяц. Профессор привык к своему занятию наблюдателя. Ожидая со дня на день возвращения внука, Иван Петрович уже мысленно готовил отчет об эволюции животного, как вдруг Алекс позвонил с какого-то телефонного узла и сказал, что остается в своем отшельничестве еще на тридцать дней. Для профессора это был удар, с которым он справился лишь благодаря молитве. Он никак не ожидал, что их расставание продлится так долго, и сильно переживал, однако сумел совладать с собой и продолжил смотреть «собачьи» сны.
Иван Петрович стал еще усердней молиться, читал утренние и вечерние правила, и даже несколько раз ходил на церковные службы. Он отдавал себе отчет, что тяга к православию, которая ранее была запрятана в тайниках его души, пробудилась сейчас благодаря «Пси-Фактору». Однако нисколько не смущался этим, а напротив, был даже рад, что изобретение внука столь благотворно на него повлияло.
Что же касается Рекса, то за второй месяц своей новой жизни он почти не изменился и только укрепился в своем желании жить возле храма и ежедневно заходить в левый предел…
10
— … вот так я и прожил эти дни… — говорил Алекс деду, когда, вернувшись из поездки, сидел напротив него на стуле и вертел в руках заросшие песком ракушки. — Я много размышлял и пришел к выводу, что только сейчас готов к полноценному проведению эксперимента. Думаю, можно сказать, что раньше у меня не хватало для этого каких-то душевных сил. Но зато теперь я могу не просто смотреть и как техник-наладчик следить за работой «Пси-Фактора», а как настоящий исследователь подвергать глубокому анализу увиденное и прочувствованное. Скажи, что все эти дни делал наш пес?
Иван Петрович вздохнул:
— Он стал православным. И знаешь, дорогой мой мальчик, я должен сказать тебе, не кривя душой, что из твоих рук вышло великое изобретение. Рекс действительно преобразился, но этого мало. Я наблюдал за ним, вжился в его образ, если можно так выразиться, временно особачился. И… Ну что сказать? Ты гениален, мой милый внук. И хотя мы еще не посмотрели, что происходит в жизни остальных испытуемых… О Рексе, который теперь стал Чернышом, можно сказать, что он истинно верующий и счастливый.
— Прекрасно! — Алекс потер руки. — В ближайшие ночи я увижу, как это происходило. А сейчас давай поговорим о том, за кем из остальных наших подопытных мы начнем наблюдать в первую очередь.
Иван Петрович задумался. Все трое ему были интересны. Он даже строил предположения, как за последние месяцы сложилась их жизнь. Пошли ли они по пути православия как он сам, или выбрали для себя какую-то иную праведную дорогу? А может… Конечно, любопытно увидеть, как происходит нравственное падение в случае, если на пьедестал воздвигают ложных богов, но, с другой стороны, как больно было бы с этим столкнуться.