Профессор задумался, прокручивая в голове различные варианты.
— Ане он подсунул чип в кремовой розочке на пирожном. Как уж так получилось, что она ничего не заметила, я не знаю. Но с ним такой номер не пройдет.
— А он вообще принимает какие-нибудь препараты, ну, когда болеет, например?
Иван Петрович обреченно махнул рукой:
— Эти дети… Думают, что стали взрослыми, а у самих в голове кавардак… Мой внук считает, что любая болезнь должна проходить сама. Поэтому единственные таблетки, к помощи которых он изредка прибегает, это активированный уголь. Но в него, понятное дело, кусок парафина не запихнешь.
— А знаете, — Алина встала и подошла к окну. — Недавно я купила активированный уголь в капсулах. Таких странных, из черного желатина. Так вот, если эту капсулу открыть, заменить уголь нашим парафином, а потом поместить обратно в упаковку, то возможно Алекс и попадется на крючок. Только зачем ему пить этот уголь? Не можем же мы его специально отравить какой-нибудь тухлой рыбой, а потом дружно спасать.
— Значит, активированный уголь… — теперь профессор любовался ее профилем. — Мой внук плохо переносит дыню. После нее он как раз и принимает эти таблетки.
— А зачем он вообще ее ест? — Алина повернулась и вдруг как Алекс присела на корточки возле кресла Ивана Петровича. — Зачем? Так любит, что не может устоять?
Профессору показалось, что в ее последних словах таился скрытый смысл. Но нет, конечно… Это бред старческого воображения. И все же… Так любит, что не может устоять? И зачем она села здесь возле кресла и смотрит на него так, будто на дворе конец 1960-х годов? Какое-то странное искушение. Хотя, в чем искушение, если он так стар, что еле ходит? Пытаясь скинуть с себя наваждение, он помотал головой. А может, это тоже проделки «Пси-фактора»? Раз он теперь человек верующий, то его вполне могут искушать бесы, подсовывая в голову всякую чертовщину.
— Вам плохо? — Алина, провела рукой по его плечу. — Вы как-то странно ушли в себя. Может быть вас утомил наш разговор? Хотите, я приеду завтра к вечеру. Мы подумаем и про дыню, и про уголь, который я принесу…
— Да, наверное, вы правы. Я видимо разволновался. Когда вас ждать?
— Думаю, часов в восемь. Поеду к вам сразу после работы. Так что, не скучайте. До завтра. На прощание она крепко сжала его руку и ушла, осторожно закрыв за собой дверь.
Профессор облегченно вздохнул и взял в руки молитвенник. Какая странная женщина. Да и вообще, насколько жизнь полна сюрпризов. Еще полгода назад он был обычным стариком, эдаким мешком, набитым воспоминаниями, мечтательным материалистом, превозносящим науку. И кто он сейчас? Православный авантюрист, завязший в платонической любви к прекрасной тридцатилетней даме? Какое-то дикое сочетание. Дико все вокруг, абсолютно все. Сумасшедший Алекс, монахини-расстриги, собаки-самоубийцы, блаженная Аня, искусительница Алина со своим сравнительным богословием… Хотелось закрыть глаза и перенестись на полгода назад. Но… Ивана Петровича вдруг пронзила странная мысль. А действительно ли ему хочется перечеркнуть весь этот опыт последних месяцев? Не познать, что такое вера, не увидеть это в других людях, не узнать, насколько гениален его внук… Он рассмеялся и погрозил пальцем в пустоту квартиры. Нет! Лучше вот так, как сейчас, решать проблемы, ощущать полноту жизни, страдать от страха за Алекса, но не возвращаться обратно в обыденность банальной старости. Ну а Алина… Если уж быть честным с самим собой, то не каждому выпадает шанс познать, что такое последняя любовь — чувство, которое ходит под руку со смертью…
6
Вечером следующего дня гостиная преобразилась. Эта сумасшедшая Алина, кажется и впрямь хорошо себя чувствовала лишь в обществе мужчин, которые годились ей в дедушки или отцы. Она прилетела после работы с сумками всякой снеди и бутылкой шампанского. Откопала в чулане пятирожковый канделябр, приспособила к нему какие-то парадоксально длинные белые свечи и водрузила на стол. Короче говоря, соорудила романтический ужин, видимо специально нарядившись по такому случаю в облегающее черное платье с глубоким вырезом. Она болтала о своих делах, рассказывала о работе, о друзьях, родственниках… Она вела себя так, будто и правда пришла к нему не в этом году, а много раньше, когда было так много возможностей… Профессор смотрел на нее, как на какое-то чудо. Он больше не считал эту историю искушением, а, напротив, был уверен, что Алина — подарок небес. И единственно, о чем он сейчас по-настоящему жалел, что не может, как прежде, подключить систему слежения и выяснить истинную причину такого странного поведения этой женщины…