Ее сердце застряло в горле.
— Привет. — Его голос звучал хрипло. — Могу я войти?
Меган колебалась. Но у нее не было выбора. Она не могла просто прогнать его.
— Конечно. — Она отступила, оставляя достаточно места для него, чтобы пройти мимо, но когда уловила знакомый запах, ее желудок перевернулся, а тело немедленно предало.
Она неопределенно указала в сторону гостиной и последовала за ним.
Шон сел на диван, который был его кроватью несколько недель, и посмотрел на нее. Он казался неуверенным и оправдывающимся.
Огромная часть Меган хотела сесть рядом с ним и позволить ему обнять ее. Но ее мозг кричал держать дистанцию. Она понимала, что если он коснется ее, она не сможет заставить свое тело повиноваться ей.
— Хочешь что-нибудь выпить? — спросила Меган. — Пиво? Содовую? Кофе?
Шон неуверенно улыбнулся, в уголках его глаз появились морщинки.
— Я бы не отказался от пива. Особенно, если у тебя все еще есть Pilsner.
Открыв дверцу холодильника и вытащив две бутылки, Меган ощущала, что заднюю часть ее шеи покалывало. Было такое чувство, что он никогда не уходил. Она знала глубоко в сердце, что если он заговорит о возвращении, то для нее будет почти невозможным отказать ему. За исключением того, что она должна будет сделать это. В любом случае, он никогда не попросит этого, и она только смогла пережить их разрыв, и вообще какого черта он появился в ее квартире?
Она протянула ему холодное пиво, убедившись, что их пальцы не соприкоснутся, и спросила напрямую:
— Так что привело тебя сюда после всего этого времени?
Шон затих на мгновение, его взгляд был прикован к бутылке, которую он держал. Он прочистил горло, но когда заговорил, его голос все еще был хриплым.
— Я хотел увидеть тебя. Узнать, как твои дела.
— Почему именно сейчас? — спросила она.
Шон пожал плечами.
— Потому что раньше я не мог.
— Что ты имеешь в виду? — Ей удавалось сдержать голос спокойным, когда хотелось кричать. Раньше? Например, один, или три, или пять месяцев назад, когда она сходила с ума от беспокойства и боли, скучая по нему. — Почему не мог?
Он медленно кивнул, не встречаясь с ее взглядом.
— Я не мог, потому что это было слишком тяжело. Я пытался держаться от тебя подальше, встать на ноги. — Он смотрел прямо на нее. — Я не мог видеться с тобой, Меган. Я бы не смог держаться от тебя подальше.
Она моргнула. Слезы уже начали скапливаться в уголках ее глаз. Ни в коем случае она не начнет плакать перед ним. Не сейчас, потому что она только-только вернулась к прежнему образу жизни. Она уцепилась за единственную эмоцию, которую могла контролировать — гнев.
— Тебе не приходило в голову звонить чаще, чем раз в два месяца, или около того?
Глаза Шона расширились.
— Эм... я не хотел беспокоить тебя. И если говорить начистоту, сначала я думал, что будет легче, если я не буду общаться с тобой.
— Легче для тебя.
— Извини, если это было...
Она перебила его.
— Ты хоть понятие имеешь, каково было мне, после твоего ухода? Я не знала, где ты, и как ты выживаешь. Боже, я пыталась жить без тебя, и ты даже не звонил? Неделями! Ты хотя бы задумался, каково это? — Она знала, что это звучало резко, больно и горько, но ничего не могла поделать с собой. Вся боль и одиночество последних нескольких недель выливались из нее, как яд.
— Я не... — Он нахмурился, сбитый с толку.
— Ты не понимал? Черт, Шон, было так чертовски больно, когда ты ушел. — Ее голос надломился.
Шон выглядел шокированным.
— Извини. Я думал... тебе будет лучше без меня, без вечных объяснений своей семье, друзьям. Я не думал, что ты действительно скучала. Я имею в виду... не так долго.
Меган уставилась на него.
— Ты серьезно?
Шон провел рукой по волосам, выражение его лица было обезумевшим.
— Я не хотел причинить тебе боль.
Она вздохнула.
— Ну, ты причинил. Много боли. Но... я пережила это. Наконец-то. Поэтому и спрашиваю тебя, почему ты пришел сейчас?
Шон встал с дивана и вышагивал по гостиной, потягивая свое пиво. Он затих на минуту, и Меган переживала, что же он скажет.
— На прошлой неделе я был на бульваре, чтобы посмотреть, как живут дети. Встретил Рики. Он был в приемной семье пару месяцев, но сбежал. Он вернулся на улицу для проституции. Дело в том, что пока его не было, Эльф не справился с потерей своего приятеля и перерезал себе вены.