Эбби уже отчаялась, пытаясь заставить меня поговорить с ним, и теперь обвиняет меня в том, что я веду себя так же, как Эван: скрываюсь от своих истинных чувств, потому что они слишком сложны, чтобы справиться с ними. Она обвиняет меня в незрелости, потому что я не делаю первый шаг и не говорю с ним. Я послала ее на факультет психологии, посоветовав сменить направление.
Я должна выбросить Эвана из головы и заменить его здравым смыслом. Мне двадцать. Я учусь в универе и сложные отношения с вечно поддатым парнем мне не нужны. Даже, если это Эван. Ладно, может, я и незрелая, но сколько людей вокруг находятся в таких же бескомпромиссных отношениях? Я встречалась с ним чуть больше года и знаю его до мелочей, знаю о всех его загонах и сложностях. Мы шли по этой дорожке с тех пор, как закончилось лето. Но почему мое сердце не согласно с головой?
— Ты и бледная тоже. Все нормально? — спрашивает Олли.
— Нормально.
Олли выгибает бровь, точно говоря: “я так не думаю”.
С Рождества прошло уже шесть недель, шесть недель с того момента, как я в последний раз видела Эвана, но, к несчастью, он все еще в моей голове. Несколько недель я почти ничего не ела, но меня все равно слегка подташнивает, и желудок наполняется кислотой всякий раз, когда что-то напоминает мне об Эване. Я больше не хожу мимо спортзала и еще сильнее, чем раньше, привязалась к медицинской академии.
— Любовь — отстой.
Теперь моя очередь поднимать бровь. Олли никогда не комментировал наше расставание с Эваном, даже, когда узнал, что мы окончательно разошлись.
— Так и есть. — Я делаю маленький глоток латте.
— Она никогда не вернется.
Его девушка. Зачем он рассказывает мне о ней?
— Она до сих пор в Австралии?
— Да.
— Мне жаль.
Он пожимает плечами.
— Подумал, что стоит сказать. Зато теперь ты знаешь, что я понимаю твои чувства.
— Спасибо. Но я стараюсь не думать о случившемся. Стараюсь жить дальше.
Олли выбирает одну картошину и предлагает ее мне. Я качаю головой.
— Ты ведь понимаешь, что это неправда?
Я замираю со стаканом кофе у рта.
— О чем ты?
— О тебе. Ты любишь его, так что не можешь двигаться дальше.
— А ты?
— И я. Только я не морю себя голодом.
— Да и я не морю! Я ем, — отвечаю я. — Просто нет аппетита.
— Несс, ты выглядишь нездоровой. Тебе нужно показаться врачу.
— Это все из-за разрыва, — бормочу я.
— Если разрыв довел тебя до такого состояния за шесть недель, может, тебе стоит пересмотреть направление, в котором ты хочешь двигаться дальше?
— А ты изменился, — замечаю я. — Он ведь тебе не нравился.
— Неправда, я говорил, что он — нелегкая задача и, что ты не сможешь излечить его. Вы с ним больше не виделись?
— Не виделись с Рождества.
Из горла Олли вырывается негромкий звук.
— Вы так и не разобрались в случившемся? Как по-детски. И только посмотри, что с тобой стало!
— Дело не только во мне. Нас в отношениях двое!
— А он пытался дозвониться до тебя?
— Писал смс.
— И ты ему перезвонила?
— Нет, — пока я говорю это, понимаю, как по-детски звучат мои слова, особенно в разговоре с таким, как Олли.
— Почему нет?
Эван не единственный, кто не изменяет своим привычкам. Выражение лица Олли демонстрирует, каким ребенком он меня считает, и только подтверждает, что ребенок я и есть. Если Эван много для меня значит, почему я не задвинула боль куда подальше и не попыталась все наладить? Я потираю голову. Потому что я растеряна и не знаю, стоит ли налаживать то, что все равно разрушится.
Олли вскидывает руки.
— Ладно, не мое дело, я знаю. Но мне не нравится видеть лучшую подругу подавленной. И больной.
— Вообще-то, я собиралась к врачу вечером.
— Хорошо.
В конце января я паниковала из-за нарушения цикла, я даже сделала тест на беременность, но к счастью пришли месячные. Полагаю, всему виной стресс и отказ от еды, но я провела два дня, раздумывая над тем, что бы я делала, если бы беременность подтвердилась. Что бы я сказала Эвану, потому в этом случае, нам пришлось бы поговорить. Может, бледность и тошнота связаны с тем, что месячные до сих пор идут. Поскольку все это тянулось несколько недель и Эбби начала ворчать, я записалась на прием к врачу. В подростковом возрасте у меня был эндометриоз, но мне удавалось контролировать его. Кровотечение и боль в пояснице сообщают, что это больше не так. Чудно.