Мой первый поцелуй… Первый настоящий взаимный поцелуй. Такой нежный и такой прекрасный. Как же я счастлива наконец попробовать на вкус самые аппетитные губки в мире. Ведь я очень долго об этом мечтала. Но только не так представляла… Господи Боже! В реальности, поцелуй Мэта оказался намного кайфовей, чем в мечтах.
— Сладкая… Какая же ты сладкая! Сейчас умру от восторга! — через силу, отрывается от моей шеи, заглядывает в искрящиеся от удовольствия глаза, и неожиданно улыбается. Практически до самых ушей, будто читает все мои пошлые мысли.
— Уж кто бы говорил… На себя посмотрите, мистер Исключительный, — резко обхватываю за шею притягиваю к лицу и опять впиваюсь в губы, награждая новым пламенным поцелуем, от которого все внутренние органы застывают, будто устраивают забастовку своей хозяйке, отказываясь работать.
Еще пол минуты таем от наслаждения, делая ставки, кто же первый сдастся, не выдержав предельного возбуждения. Конечно это буду не Я.
Мэт с большим трудом отрывается от моих сладких губ и тяжело выдыхает:
— Детка, что ж ты со мной делаешь?
Виновато опускаю глаза, а сама продолжаю гладить его густые мягкие волосы на затылке:
— Разве не видно? Воспитываю, конечно!
— Оммм… Мечтаю, получать такие наказания хоть каждый день, — облизывает губы, не сводя глаз с полупрозрачного лифчика, — Надо бы заканчивать, а то трусишки точно понадобятся.
На этот раз я почувствовала мощный бугорок под своей попой, настойчиво упершийся в одну округлую ягодичку. Немного смутившись, пересаживаюсь обратно на кровать, совсем не желая выпускать Мэта из чувственных объятий и терять вкус умопомрачительных губ. (На вкус они, кстати, как самый настоящий пористый шоколад, который при долгом посасывании, когда тает, оставляет приятные вибрации на языке).
— Наверно мне лучше одеться, — стараюсь сказать, как можно серьезней, но не получается, потому, что нахожусь на пике возбуждения, а мой голос звучит слишком уж эротично.
— Дд-а. Хотя, если честно, я бы хотел, чтобы ты наоборот, разделась, — отвечает, немного заикаясь, а сам глазками скользит по плоскому животу. Немного задерживается у пупка и останавливается на больничных штанах.
Не знаю, как быть… Что, если разочарую тебя? Ведь я ненавижу всех мужиков на свете. И боюсь секса… хуже, чем смерти.
Его руки лежаться на тонкую резиночку на бедрах, светло-салатовых штанов в коричневый горошек, и медленно начинают снимать оставшуюся одежду…
Но вдруг… я перехватываю настойчивые руки:
— Не надо. Закрой пожалуйста глаза. Не сегодня.
Мэт, дорогой. Мне очень страшно. Если бы ты знал на сколько…
Может когда-нибудь я преодолею свой страх… И ты мне в этом поможешь.
— Прости, малышка. Как скажешь.
Закрывает глаза, бережно снимает больничные штаны и помогает надеть чистые, а в этот момент сердце делает тройное сальто. Причем два раза. Потому, что его теплые ладошки скользят по чувствительной кожи моих стройных ножек, от чего я задыхаюсь, испытывая нереальное блаженство.
— Теперь блузку… — мурлычу, так пылко, будто сейчас получу оргазм, — Можешь открыть глаза.
Открывает глаза. Молча берет блузку и осторожно помогает всунуть руки в два отверстия. Как раз, когда левая рука находит рукав, ощущаю ноющую боль в области ранения, но прикусываю губу, чтобы Мэт не винил себя за неосторожность.
— Не больно? Как плечо? — замечает что-то неладное по кислому выражению лица.
— Все хорошо. Спасибо, — мило улыбаюсь, застегивая пуговички, а Мэт, тем временем, достает из пакета туфли-лодочки и надевает на ноги. От прикосновений к стопе, заметно вздрагиваю, будто получаю несильный удар током.
— Вот и все! Вещей у тебя немного, позже пришлю кого-нибудь. Хотя… лучше купим все новое.
— Зачем??? Не надо… Я за лечение еще много должна!
— Тсссс, — наклоняется и прижимает палец к моим губам, — Это я твой должник. И останусь им навечно.
С этими словами подхватывает на руку, крепко обнимает, и дарит самую очаровательную улыбку, за которую можно отдать все на свете.
— Мэт… я тяжелая! — хоть и замахала ногами, демонстрируя возмущенную реакцию, но, (по секрету), обрадовалась такому романтичному исходу событий, — На каталке доеду.
— Шутишь!? Да ты легче котенка новорожденного, не придумывай! — недовольно хмуриться, прижимая мою голову к твердой груди, — Чтобы моя женщина села в это убожество для инвалидов! Ни за что! Я буду носить мою девочку на руках столько, сколько понадобиться!
Хотела возразить, но поняла, что с этим человеком спорить бесполезно!