— Мэт, что случилось? Ты что подрался? — вопрос вырывается сам по себе.
Опускает глаза, рассматривая мои губы:
— Нет, сладкая, я был на работе. Представляешь, эти рукожопые рабочие, плохо закрепили декорации в студии и на меня свалилась огромная деревянная конструкция. К счастью, никто не пострадал. Я всех спас, но как видишь, мне немного досталось.
— Ну ты даёшь! — притягиваю ''героя'' прямо за шиворот и крепко обнимаю, — Пожалуйста… береги себя!
Соблюдая предельную осторожность, обхватывает мою спинку обеими руками. Притягивает к себе и утыкается носом в шею, моментально зарываясь в золотистые, ароматные локоны волос, выбившиеся из неопрятного хвостика:
— Разумеется, малышка, не волнуйся! Не для этого ты своей бесценной жизнью рисковала, чтобы я по глупости скапустился.
— Спасибо за все… — приобнимаю слегка влажный затылок, и с особой чуткостью заглядываю в тёмно-синие глаза мужчины, — А теперь, умоляю… поцелуй меня!
Не дожидаясь исполнения просьбы, беру инициативу в свои руки.
Настойчиво накрываю его влажные губы своими. От удовольствия испускаю неконтролируемый стон и не замечаю, как руки начинают жить своей жизнью.
Резким рывком срываю пиджак с моего ''объекта страстных желаний'', бросаю на пол, продолжая лакомится умопомрачительными, сахарными губами. На ощупь, пробую отыскать чёртовые пуговички рубашки, чтобы, наконец, добраться до роскошного тела, но никак не могу оторваться от божественных губок ни на секунду.
Но вдруг… Мэт перехватывает мои руки и плотно прижимает к своей широкой, бурно вздымающейся груди:
— Зайка, не надо… Ты еще очень слаба. Поверь, я желаю тебя как сумасшедший маньяк, но хочу, чтобы ты полностью восстановилась.
При слове ''маньяк'' меня передёргивает.
Облизываюсь, как голодная волчица, перевожу взгляд с полуобнажённой рельефной груди мужчины в его чернильные глаза, наполненные тайной прохладой.
С Мэтом явно что-то не так. Его одежда, его волосы, его идеальное тело пропитано ложью.
— Отдохни, пожалуйста крошка! Ты ведь после капельниц?
— Да, — подтверждаю, а сама обиженно отползаю на другой конец кровати и натягиваю одеяло до самого подбородка, скрывая своё возбуждение в верхней части тела.
— Правда, прости. Не представляешь на сколько сильно ты меня заводишь! Боюсь, что просто не смогу сдержаться и разорву любимую девочку на кусочки!
В конце концов его хмурное лицо озаряется светлой улыбкой.
Умеет льстить, гадёныш!
— Ладно, так уж и быть. Прощу! — делаю серьёзное личико, надуваю губки, как маленький высокомерный утёнок, возомнивший себя свирепым хищником, и опускаюсь на подушки.
— Ты что в моей рубашке? Как же сразу не заметил? — Мэт практически снова стал ''Мэтом''.
— Да, прости… Вещей у меня мало, поэтому позаимствовала одну. Ты ж не против? Я постираю, — виновато захлопала глазками.
— Даже не вздумай! — рычит, а вместо оскала посылает самую обворожительную улыбку, — Обожаю твой запах. Бери, всё, что нужно!
Ты — моё самое ценное сокровище.
Не замечаю, как щеки вспыхивают от смущения, а сердце трепещет от радости.
— Малышка, правда, отдыхай! Я отлучусь ненадолго по делам. Если что, звони!
— Хорошо. Буду ждать с нетерпением. Позволь хотя бы рану обработать!
— Да не парься! Заживет! — отворачивается и покидает комнату, оставляя после себя атмосферу непонимания.
Поразительно, как быстро летит время… Две недели, проведенные в пентхаусе Мэта Картера, пронеслись словно один час. Трудно принять то, что за этот, (хоть и не большой период совместного проживания) мы словно немного отдалились друг от друга, а должны были наоборот — сблизиться.
Наши отношения складывались весьма странно. Мэт постоянно пропадал на работе, потому как принимал важную делегацию, с которой намеревался заключить многомилионный контракт. Вроде бы как, именно из-за этого, мы виделись реже.
Но мой разум терзали смутные сомнения. В его отстраненном поведении виновата не только работа, а еще что-то… Или кто-то.
Недавно мне сняли швы, и я увидела свой уродский, но весьма аккуратный шрам, в области плеча и лопатки. Мэт сказал, что оплатит пластику и вернёт изувеченной коже прежнюю красоту. Стало как-то непривычно после данных слов, потому что сама привыкла заботиться о себе. А больше и некому было.
Почему этот человек так чувственно беспокоиться о малознакомой девушке? Намеревается убрать шрам, отвалив заоблачную цену на операцию, пускает в свой райский холостяцкий дом, на вершине небоскрёба, покупает дорогие вещи и украшения, от которых пытаюсь отказаться…