Всё опять из-за меня… Дьявол!
— Прости-и… — отчаянные стон вырывается из самого сердца.
— Тссс… — Мэт шикает, прикладывает указательный палец к моим сухим, потрескавшимся губам и тихонько шепчет в ответ, приглаживая растрёпанные волосы, — Не волнуйся. Отдыхай. Доктор сказал, что твоя тошнота — всего лишь реакция поджелудочной на экзотическую пищу.
Скоро пройдет. А после… можем поговорить.
С этими совами, целует в раскалённый лоб, накрывает одеялом, выходит из комнаты.
После длительного сна самочувствие намного улучшилось. И кстати, на душе стало заметно легче. Рюкзак, заполненный ложью, который отчаянно барахтался на моей спине несколько лет, заметно опустел.
Проснувшись ранним утром, я встала с кровати, умылась, переоделась и вышла на улицу. Немного прогулявшись, вдруг заметила Мэта расположившегося около веранды, где мы обычно завтракали.
Мужчина пил ароматный кофе и что-то изучал в планшете.
Подхожу к столику, мысленно настраиваясь на трудный разговор.
Сейчас или никогда!
— Могу я присесть? — стараюсь говорить чётко, внятно, бесстрашно.
Мэт отрывается от работы, снимает солнцезащитные очки, очаровательно улыбается:
— Милая, уже проснулась? Конечно, завтрак сегодня божественный! Для тебя попросил приготовить овсянку со свежими фруктами. А как на счёт капучино?
Я в шоке… В этом человеке действительно припрятаны две противоположные личности. Сегодня он ведёт себя как ни в чём не бывало, а позавчера — словно демон из Преисподни. Может господин
Картер эмоциональный оборотень?
— Как самочувствие? — берёт меня за руки, нежно поглаживает, — Голова не кружиться? Зачем сама встала? Почему не позвонила? Я бы помог.
От бережных прикосновений, по всему телу разливается волшебное тепло.
— Всё хорошо. Тошнота прошла. Ты как? — отвечаю, но пошатываюсь от чёртовой слабости.
— Нормально, — опускает глаза, рассматривая порезы на моих руках, — Прости за всё, Эмми.
— Нет… лучше ты меня прости! Весь этот ужасный конфликт случился по моей вине. Нужно было все раньше рассказать… После больницы.
— В любом случае, я на тебя не сержусь. Злюсь лишь на самого себя, потому что опять причинил боль моей малышке. Прости… Потерял контроль над собственными действиями. Уж очень разозлился. Думал, ты обманом хотела получить от меня ребенка, чтобы потом всю жизнь шантажировать.
— Неужели, считаешь, что я на такое способна? — я непроизвольно поморщилась от удивления.
— Нет… Нет конечно! Просто… У меня было много женщин… и все они стремились совершить подобное. А именно, воспользоваться моим положением в обществе, чтобы обрести статус, деньги, власть. Но эти дуры облажались.
— Понятно… Я тоже не хотела врать. Потому что… — делаю паузу, сжимаю кулаки, сдерживая подступающий приступ паники, набираюсь сил и продолжаю разговор, — Потому что мне больно об этом говорить.
Я боялась, что ты отвернёшься от меня… Как моя мать. Как мои друзья.
Как окружающие люди.
Ну вот Эш… Поздравляю! Первые искренние слова, которыми ты, наконец, решила поделиться за долгий период депрессии. Вот только не переборщи с эмоциями. Выглядишь жалко.
— О, детка… Не плачь пожалуйста! Ты разбиваешь мне сердце… — подходит, берёт на руки и усаживает на колени. Утыкаюсь носом в тёплую, ароматную грудь, пытаясь спрятать лицо, которое становиться мокрым от непрекращающихся слёз, — Малышка… расскажи, что тебя тревожит. Чтобы не случилось… я всё пойму.
Сглатываю нервный ком, делаю несколько глубокий вдохов и начинаю вещать увлекательную историю ''падшей женщины''.
— Это случилось давно. В студенческие годы. Мы, с моей лучшей подругой Сарой, поступили в колледж. Сразу же после посвящения в студенты, нас пригласили на вечеринку, которая проводилась в общежитии спортсменов. Там, моя тихая беззаботная жизнь, перевоплотилась в настоящий ад! Один ублюдок подмешал в коктейль наркотик, благодаря которому я мгновенно вырубилась. А дальше… А дальше не трудно догадаться, что произошло…
Прерываюсь. Всхлипываю. Не замечаю с какой силой впиваюсь ногтями в напряжённую спину мужчины. Мэт вздрагивает, но делает вид, что не чувствует боли. Он знает… Ведь мне больней.
— Тише…. Тише…. Я с тобой, — шепчет на ухо, гладит растрёпанные волосы, убаюкивает как младенца, у которого что-то болит, который не может сказать, что именно. Да. Сейчас я словно младенец, не способный выразить собственные эмоции словами.