Мэт практически задремал в шезлонге, как вдруг резко подпрыгнул от громкой мелодии входящего вызова на мобильный.
— Телефон. — шепчу ласково, протягивая мобильный мужчине.
— Спасибо, дорогая, — сонно отвечает, — Да, слушаю.
Замирает. Беззаботная улыбка мгновенно испаряется, взгляд пустеет, холодеет, а тело застывает в напряжении.
Откладываю журнал, который читала от безделья, предчувствуя что-то нехорошее.
— Я всё понял. Скоро будем. — Звучит последняя фраза и телефон отключается.
Несколько секунд мужчина сидит в полном молчании, смотрит в одну точку, сжимает руки в кулаки, и кажется, словно не дышит.
Боюсь издать мельчайший звук… Боюсь пошевелиться, так как понимаю… этот звонок — предвестник беды. А когда Мэт погружается в подобное состояние… его лучше не тревожить. Вот-вот, и проснётся дремлющий, свирепый зверь.
Наконец, мужчина встаёт с шезлонга. Не глядя на меня, произносит ледяным тоном простую, но понятную фразу:
— Собирай вещи. Мы уезжаем. Немедленно.
— Что с-случилось? — стараюсь быть мягкой, осторожной.
— Мой дядя умер.
Весь путь на материк, практически не разговаривали. Всячески пытаюсь поддержать Мэта, но не решаюсь. Обычно, мужчины переживают боль внутри себя. Подавляют рвущиеся на свободу чувства, напяливают маску безразличия, запирают раненную душу глубоко в собственном теле… Дабы не казаться слабым.
Дорога домой показалась мне вечностью. Мэт держался отстраненно, хладнокровно, все время пялился в планшет. Видимо, решал рабочие проблемы, так как фирма дяди, вероятно перешла в его руки.
Уже больше недели живем в пентхаусе Мэта. На душе как-то холодно, не спокойно. А весь романтический отпуск — показался сном.
Стою возле окна, наблюдая как дождевые капли барабанят по стёклам, длинными, прозрачными струйками стекают прямо на подоконник.
Сквозь размытую пелену запотевшего стекла, пытаюсь рассмотреть серый, невзрачный городок.
Скоро закат. Но солнца не видно. Его поглотили чёрные ледяные тучи, обрушившиеся на наш городок свирепым проливным дождём.
В моих руках — кружка с горячим шоколадом. На мне — тёплый махровый халат и мягкие тапочки.
Я жду.
Жду моего Мэта.
Потому что, безумно соскучилась.
Наконец, слышу долгожданный щелчок у входной двери.
Мой мальчик вернулся.
— Милый, это ты? — вижу высокую фигуру, облачённую в черный строгий костюм.
— Привет, детка, — подходит, обнимает бережно прижимает к себе.
Закрываю глаза, наслаждаясь блаженными секундами, вдыхаю родной запах. Запах корицы и… дождя. Ммм… Божественное сочетание, которое заставляет таить от безграничного возбуждения.
— Я чертовски соскучилась. Не знала, чем себя занять, поэтому приготовила ужин. Готовить честно, не особо умею, но для тебя постаралась. Очень хочется порадовать, моего мальчика, и хоть чуток, поднять настроение.
Улыбаюсь, а сама мёртвой хваткой впиваюсь. Хоть бы не исчез… Хоть бы не замкнулся… снова.
Хватит! Жизнь продолжается.
У тебя есть я. А у меня есть ты…
Вопреки моим переживанием, его бодрый настрой, неожиданно порадовал.
— Маленькая, спасибо. Я голодный как волк. Съем всю твою стряпню, до последнего кусочка, — делает пазу, опускает руки на мои ягодицы, крепко сжимает, шепчет на ухо, — А когда закончу… займусь любимой девочкой. Желаю аппетитную попку, в качестве десерта!
— Вааау! — чувствую, как ноги подквашиваются, а дыхание перехватывает, словно меня током ударило, через его прикосновение, — Со сливками?
— Да… Со взбитыми сливками и клубничкой! — Мэт ехидно улыбается и с диким стоном впивается в мои губы, жадно облизывая, посасывая, каждую губку по очереди.
А затем, берёт на руки и несёт в спальню. Бросает на кровать, наваливается сверху, разрывает махровый халат прямо на его владелице. Замирает, расплываясь в ехидной улыбочке, как довольный котяра. Просканировав «персональный объект безумных желаний», открывает рот от удивления, осознавая, что под халатом ничего нет.
Ну… кроме прекрасного оголённого женского тела.
— Теперь твоя очередь! — рычу как дикая кошка, набрасываюсь на аппетитного самца, хватаю за галстук, тяну на себя.
Мэт падет рядом на мягкий матрац, а я, немедля ни секунды, ловко запрыгиваю сверху, словно пытаюсь оседлать дикого, непокорного мустанга. Грубо срываю идеально выглаженную одежду, швыряю на пол и припадаю к восхитительной рельефной груди. Утыкаюсь носом в
''солнечное сплетение'', вдыхая умопомрачительный аромат самого прекрасного тела в мире. Закатываю глаза, словно наркоман… и таю от блаженства.