Мэт. Ищет меня.
И вот тут-то я вспоминаю! Украшение! С маячком!
Кое-как нащупываю маленькую кнопочку на подаренном браслетике, зажимаю дрожащим пальцем, продолжая отчаянно молиться.
Есть-таки надежда на спасение.
— Извини, крошка! Ничего личного! — Сэм хватает меня за плечо, дергает на себя, а затем — быстро надевает черный мешок на голову, — Можно было бы тебя просто вырубить, или наркотой качнуть… Но добрая моя душенька запротестовала! Эххх, влюбился что ли?
Тв*рь!
Не перестану повторять! Не перестану проклинать! Не перестану ненавидь, до последнего удара сердца.
Через несколько минут машина останавливается.
— Приехали, конфетка! Джонни, проводи нашу девочку в её временные апартаменты.
Слышу подвыпивший голос убл*дка Сэма, а затем — щелчок открывающейся двери. По ощущениям понимаю, что меня бесцеремонно вытаскивают из машины, подхватывают на руки, несут в неизвестном направлении, в неизвестное помещение. Все что, вижу — темноту, всё что слышу — мерзкую, раздражающую тишину, которая вскоре сменяется агрессивным лаем собак.
— Эй, Джо, к завтрашнему вечеру подготовь Кинга к бою. Да как следует!
Не корми, не пои! На кону нехилые деньжата светят, если эта чертова дворняга выиграет!
— Да, босс!
В очередной раз убеждаюсь в бездушности этой скотины! Из короткого разговора понимаю, что он еще и живодер хренов, устраивающий собачьи бои. Если выживу, да выкарабкаюсь из данного пекла — обещаю, добьюсь прилюдной казни чокнутого, больного на голову психа! С манией заработка на жестокости, боли, страданиях.
— А с этой тёлкой поаккуратней! Предупреди всех, чтобы даже не смотрели в ёё сторону. Она обещана Завиру!
— Ого! Сэру Завиру!? — охранник, кажется, «подофигел».
— Дааа, увидел малышку на моей днюхе. Вот тогда и решил раскрутить нашего богатенького наркобарошу на нехилые бабки, а чтобы добить окончательно — показал старый добрый видосик с участием дорогой рыжули. Старикан рассудок потерял при виде всех прелестей конфетки, да сразу возжелал заполучить сие дивное создание за скромную сумму.
Ну что мне жалко, что ли? Для доброго друга ничегошеньки не жалко!
Правда пришлось немножко повозиться да концертик нехилый забацать, чтобы кралю выманить. Таким образом, как бонус к деньжатам, получил еще и бесценное представление, которым вдоволь насладился. Люблю лакомиться чужими эмоциями гнева, страдания, боли, отчаянья…
Ахххххх! Просто слов нет!
Тв*ри! забыли похоже, что они тут не одни, раз позволили распоряжаться чужой судьбой в присутствии жертвы!
Если выживу! Клянусь… Собственными руками кастрирую любого из этой полоумной шайки, кто посмеет хоть пальцем тронуть!
— Слышишь, куколка! О тебе базарим! — теперь Сэм обращается ко мне, — Будь паинькой, или я могу повторить все, то что случилось семь лет назад!
После очередной мерзкой угрозы, последовал злорадный смешок, от которого моей душе захотелось просто исчезнуть. Причем навсегда. И больше никогда не возрождаться.
Затем стало очень тихо. Наверно вошли в здание. По глухому стуку каблуков о бетонную поверхность, я поняла, что мы спускаемся по лестнице. А по запаху сырости — предположила, что находимся в подвале. Разумеется, где же еще обычно можно держать рабынь для продажи или интимных утех? В каком-нибудь Богом забытом домишке, надёжно замаскированном в лесной глуши.
В этот отвратный момент невольно вспоминаю некоторые ужасные фильмы про маньяков, отказываясь верить в происходящее! Подумать только! Еще сегодня утром я радовалась жизни, как никогда ранее, надеясь на счастливое будущее, а в настоящий момент — просто умереть мечтаю. Сама бы себя убила наушниками, которыми мне руки связали, или на ходу из машины бы выпрыгнула… если бы не одно но!
Малыш…
— Эй, дяденька… Умоляю, помогите мне! Прошуууу. Спасите! Дело в том, что я в положении. Пожалуйста… Обещаю, отдам вам всё, что пожелаете. Мой жених очень богат.
— Тише! Замолчи… Не могу я! Работа такая, понимаешь! — шипит бугай, но в его голосе чувствуется капелька жалости, — Сэм меня в мясорубке перекрутит, псам на котлеты, за любое непослушание! Тем более за тебя!
— Но я беременна! Неужели вы настолько бездушный? — начинаю всхлипывать и дрожать от отчаяния.
— Прости. Мне запрошено разговаривать с товаром. К тому же, не привык верить на слово!
Скотина! Что б ты мучился от своих свершенных грехов вечность вечную! А твой мелкий стручок увядал с каждым днём, в наказание за пофигизм.
''Товаром'' — эта беспощадная фраза больно ударила в самое сердце.