— Не твое дело! Я же сказал, чтобы замокла!
— Не буду я молчать, смиряясь с тем, что мой нерождённый ребёнок так и не появиться на свет, если ты не поможешь! Сколько тебе нужно для счастья? Пятьдесят штук. Восемьдесят. Сто? Хочу купить твою черную душу!
Гад смеётся, ничего не отвечая. Вместо импровизированной верёвки на моих искалеченных запястьях смыкаются наручники, обтянутые розовым пушком. Какая мерзость!
— Все поступки возвращаются бумерангом. Запомни! — успеваю выпалить напоследок, прежде чем снова погрязну в безнадёжном одиночестве, но друг отмечаю, что всё же, мне практически удалось достучаться до толстокожего амбала. Поняла это по его потухшему взгляду, да опечаленному внешнему виду, когда мужлан скрылся за мощной дубовой дверью, ссутулившись, опустив взор в пол, тем самым, внутренне соглашаясь со словами несчастной пленницы, отражающими истинную правду.
Не знаю точно, сколько времени я провела в этой просторной, невероятно светлой комнате, успев изучить каждую вещь, каждый элемент, украшающий интерьер новой тюрьмы. В отличии от подвального помещения, здесь было тепло, уютно, свежо. Но жутко светло! Настолько, что можно было ослепнуть, или сойти сума, потому как комната, по своему подобию, напоминала палату в психбольнице.
Кроме большой мягкой кровати, двух прикроватных тумбочек, заполненных презервативами, разными отвратительными игрушками, смазками и прочей озабоченной фигней я ничего полезного не нашла.
Также, отметила два гигантских окна, без жалюзи или штор, которые украшала оригинальная кованная решетка со стороны улицы.
Ни каких острых, колющих, режущих предметов не обнаружилось.
Даже ножек у кровати, которые бы можно было отломить, используя словно кол, увы, не было! Поэтому я и прозвала данную комнатушку больницей для умалишенных. В первую очередь из-за своего безопасного дизайна, а во вторую — из-за обильного количества яркого света, от которого моментально начинали болеть глаза.
Ни единой мысли, о том, как сбежать. Ни единой зацепки на тайный ход, найти не посчастливилось. Даже прошарила каждый сантиметр пола, в поисках какого-нибудь секретного входа в подвал — но бесполезно. Пробовала расковырять замок — ''ещё чего напридумывала!''
Мдааа… Наверно просто схожу с ума, так как уже от отчаяния пытаюсь покусать собственные локти или надавать кулаком по собственной башке, тем самым, привести мозг в состояние чрезвычайной активности.
Все что оставалось — либо сидеть ждать чуда, либо смириться с уготовленной участью. Вот только мириться я не намерена! Ребёнок тут ни при чём!
Ни ваз, ни стульев ни чего такого, что можно было бы использовать в качестве самообороны, в этой комнате не было! Хотя, в ванной мне всё же посчастливилось найти душ, который кое-как открутив, я спрятала под снежно-белым покрывалом. Лучше, чем ничего!
Без сопротивлений решила не сдаваться!
Внезапно моё внимание привлекли встроенные в стену люминесцентные лампы, которые на данный момент не работали. И вот тут-то я осознала — эта комната в тысячу раз хуже сырого подвала, так как именно в этой комнате выродок Сэм насиловал своих несчастных жертв, снимая отвратительные видео, продававшиеся таким же безбашенным извращенцам за бешенные деньги. Вот почему помещение такое светлое!
''Чёртов убл*докккк!'' — гневным вихрем пронеслось в мыслях, после которых я быстро отскочила с кровати, проклиная каждый миллиметр отвратной импровизированной студии, в которой, наверно, ежедневно вершиться безнаказанное зло в чистом виде!
Прислушиваясь к каждому шороху снаружи, вдруг отмечаю постепенно приближавшиеся чьи-то грубые мужские голоса, на пару с глухим топотом. Немедля ни секунды более, хватаю единственно оружие, изготовленное из нержавеющей, стали, прячусь за пустой высокий шкаф, расположенный около двери.
Замолкаю.
Забываю о значении слова ''дышать''.
Переключаю внимание на собственный бешенный стук, несчастного громыхающего сердца, желающего пробить грудину, да куда-то под кровать забиться и на время там же затаиться.
Момент истины наступает, когда слышу звонкое клацанье замка, выступающее в роли условного сигнала, после которого неожиданно выпрыгиваю прямо на первого вошедшего и со всей силы херачу душем по бритой макушке.
— Бляхаааааа! Вот стерва! — неизвестный здоровяк, в такой же одёжке как у Джо, хватает меня за скованные наручниками руки, швыряет на кровать, безжалостно придавливая всей своей стокилограммовой массой, — Дряньььь! Сукааааа! Бровь мне разбила!
Ругается самым отборным матом, да при чём таким, которого я никогда ранее не ведовала! А матерные выражения довольно-таки часто доводилось выслушивать от своих жертв, участвующих в шоу