чувствуя, как начинают потеть и трястись руки, которые так бережно сжимает
парень, отчего начала краснеть, представляя, как ему это не приятно.— Тебе,
наверно, не приятно,— вытягивая ладошки из его пальцев протянула я, отводя
глаза, а потом дернулась, когда полудемон перехватил их и поцеловал в самый
центр, не переставая следить за моей реакцией.
—Совершенно нет, ты прекрасна даже
заляпанная кровью и сожженная до костей,— меня передернуло.
—Ты очень плох в комплиментах,—
скривилась я, отгоняя от себя довольно красочные картинки, что передавались с
прикосновениями Мальбонте.
—Прости, никогда этого не делал,—
пожал плечами парень и улыбнулся, а я вдруг задала вопрос, который вырвался
быстрее, чем успела прикусить язык.
—А как же Имира? — Парня
передернуло, как будто я его только что хорошенечко огрела чем-то большим и
колючим. Илюшка Муромский с булавой пришел, не иначе!
—Я уже и забыл про нее,— врет, или
старается сам себя убедить в этом.— Скажем так, она была… Необдуманным
увлечением. Такая добрая, нежная, всегда поддерживала и была рядом, хотела
остаться со мной, даже когда я рассказал ей о плане,— везет роду Сатаны на
двуличных девушек.— А оказалась… Какой я ее не хотел видеть.
—Собакой сутулой, да?— Доверительно
заглядывая в глаза Мальбонте, в шутку спросила я и тот наконец рассмеялся. Получилось,
девочки! Апокалипсис отступил!
Кстати говоря, а может ли быть связано Варзарион, или еще кто-то из
всадников с той частью, про “охотились веками”. Мортем? Верум? Или
может голод с чумой? Только это кажется каким-то нереальным, скорее, чем похожим
на возможную правду.
—Ну ты даешь, Лира! Умеешь дурацкой
шуткой все тучи рассеять,— я лишь пожала плечами, стараюсь же.
Мы смотрели друг на друга, будто пытаясь запомнить каждую черту лица и
каждую тонкую морщинку в уголках глаз, каждую ресничку и каждую непослушную
прядку, упавшую на бледный лоб. Каждый взгляд и каждую эмоцию, что таилась в
глубине непроницаемо черного зрачка, что сейчас расширился, будто был в полной
темноте. Или может он тоже смотрит туда же.
—Закрой глаза,— выдохнул парень и я
почему-то послушалась.
Его губы нежно коснулись моих, будто пролетающее мимо перышко, спрашивая
разрешения и боясь сделать что-то не правильно. Мое смятение расценили как
зеленый свет и рот снова накрыли невесомым поцелуем, от которого сквозило
благодарностью и трепетом, сравнимым только с… Даже не знаю с чем!
Мы отстранились друг от друга тяжело дыша, хоть и не были поглощены
страстью и даже не целовались много времени, чтобы воздух закончился, но
совершенно не обратили на это внимания. Его глаза стали серыми, больше похожими
на закаленную сталь, которую он прятал до этого за туманной чернотой. Значит
мне не показалось!
—Мате, ты собираешься передать мне
свою энергию?— С замиранием сердца спросила я, больше всего желая сейчас
отрицательного ответа, а не этого согласного кивка, от которого сознание
заволокло неприятной серой дымкой, что плавала вокруг.
—Я устал, Лира, устал от всех этих
интриг. Устал бороться за собственную жизнь и право быть частью мира,— я тоже
устала, но все еще не могу сдаться! Может быть он провел в том зеркале многим
больше времени, чем я в небытие…
—Я понимаю, Мате… Прости, что не
могу дать тебе того, о чем ты так мечтал…— Коснулась кончиками пальцев
напряженной скулы и провела вдоль нее, останавливаясь на виске и заглядывая
полудемону в глаза.
Теперь уже я первая коснулась его губ своими, отдаваясь робким и слегка
неумелым касаниям парня, что сейчас прижимал меня к своей груди, срывая один
горячий поцелуй за другим, более нежным и немного отстраненным. Еще секунда и
его рука скользит по моей, поднимаясь от плеча к шее и останавливаясь на щеке,
а потом вновь опускается между ключицами и чуть задерживается, но не заметив
никакого сопротивления или отстранения, плавно переходит на грудь и слегка
сжимает ее, отчего соски начинают проглядывать даже через довольно плотную
ткань платья.
—Лира,— выдохнул мне в губы Мате и
скользнул языком по шее, оставляя влажную горячую дорожку и задержавшись на
ключицах.
—Мате,— в унисон ему протянула я и
выгнулась, когда его губы скользнули по груди и сомкнулись на набухшем соске.
Мы снова подались друг к другу, прижимаясь плотнее, будто хотели слиться
в одного человека, стать единым целым именно так. Я аккуратно приподняла полу
его безрукавки и провела ладонью по напряженному прессу и скользнула вверх,
утягивая за собой плотную кожаную ткань, отчего полудемон протяжно зарычал,
помогая мне снять ненужный предмет гардероба. Не было никакой страсти, каких-то
животных позывов или пожирания друг друга, скорее танец. Медленный долгожданный
вальс, раскрывающий больше чувств, чем в нас было, как мы думали. Окутывающий с
ног до головы нежностью и трепетом, будто ветер несет над спокойной гладью воды
легкое перышко.
Мы никогда не были друг для друга кем-то особенным, кем-то, ради кого
можно оставить все, сдвинуть горы и уйти вдвоем в неизведанные дали. Мате
всегда был моей частью и одновременно был моим всем, а я была его миром с
самого начала. Любовь ли это, или же просто привязанность, что-то более
родственное. Люблю ли я его, как люблю этот мир? Только вот колоссальная
разница в том, как относятся именно ко мне. Мой монстр принимает меня любой,
как и я его и за это я ему безмерно благодарна, как никому другому.
И сейчас, когда он нависает сверху и с такой нежностью и грустью смотрит
мне в глаза, я не могу не улыбаться, чувствуя его горячие прикосновения на
своих запястьях и горячую пульсацию между ног. По телу пробежала толпа мурашек,
а потом вдруг как молнией прострелило, разнося по телу горячую кровь вместе с
обжигающей болью. Из глаз брызнули непрошеные слезы, которые Мате тут же
слизнул и поцеловал каждое веко, выдерживая небольшую паузу прежде чем начать
двигаться.
Я физически ощущала, как его энергия передается мне с каждым мощным
толчком и сливается с моей, зарождая в груди неистовый пожар, обжигая
внутренности и восстанавливая разбитое вдребезги сердце. Дрожь во всем теле не
давала нормально дышать, а вспотевшие ладони пытались ухватиться за могучую
спину Мальбонте, через раз впиваясь в кожа ногтями. Ему тоже было больно, я
понимала это по алым всполохам в глазах, по судорожно сжимающимся пальцам, по
каменным мышцам под моими руками и легкими поцелуями.
Еще один толчок и новый всплеск почти нестерпимой боли вперемешку с
наслаждением и каким-то совершенно неземным покоем, разливающимся по телу
вместе с чужой энергией. Теперь уже моей. Слезы потекли из глаз сами собой и я
не смогла их остановить даже когда Мате притянул меня к себе и поцеловал в
макушку, как делали это все представители рода Сатаны. Может они так проявляют
любовь? Только сейчас я столь остро ощутила, что пути назад нет, да и не было
никогда, что вот теперь я ничего не смогу сделать с тем, что Мальбонте навсегда
исчезнет из этого мира.
—Лира,— выдохнул полудемон куда-то
мне в висок и снова поцеловал.— Я хотел сказать тебе кое-что еще,— он
отстранился, заглядывая в глаза, а я с ужасом заметила, что он снова медленно
становился тем черным силуэтом, каким был все эти двадцать лет, теряя очертания
и будто рассеиваясь в мир.— Я…
Но голос его поглотил белесый туман. Грустная полуулыбка стала
последним, что я увидела. Глаза застилала пелена слез, а в горле стоял тугой