— Дай мне, пожалуйста, — говорит Анна, бросая взгляд на высветившийся номер, и ждет с протянутой ладонью.
Это ее адвокат.
— Алло.
— Анна?
— Да, я слушаю.
Адвокат представляется и сразу переходит к делу.
— Я только что получил по факсу от адвоката истца копию повестки. На мой взгляд, это совершенно бессмысленно. Я им позвонил и сказал об этом.
— А что они?
— Они не согласились отозвать иск. Я говорил с судьей. Он отказался предоставить отсрочку, поскольку дело не терпит отлагательств. У него сложный характер, это давно известно. Поэтому придется, по крайней мере, явиться на заседание суда. Оно назначено на двадцать восьмое число.
— А сегодня какое?
— Пятнадцатое.
— Господи! Неужели это на самом деле?
— Успокойтесь, успокойтесь. Не стоит волноваться. Судя по всему, это просто спектакль. Иск совершенно безосновательный. Дело будет рассматриваться несколько месяцев, а потом, если потребуется, будет еще и апелляция. Вы спокойно успеете родить ребенка. Это дело бесперспективно, можете мне поверить.
Анна глядит из окна на задний двор и обдумывает услышанное. Ей кажется, что из еловых зарослей должно вот-вот появиться какое-то живое существо, но оно все не показывается. В ее воображении лес полон разных зверей, скрывающихся в зарослях деревьев.
— Единственное, что меня беспокоит, — это пресса. Газетчики непременно явятся на заседание. Этого следует избегать любой ценой. Лучше не впутывать в это дело публику, иначе все превратится в балаган. Если вы не возражаете, я поговорю с коллегой из отдела по связям с общественностью, пусть они позаботятся о мерах предосторожности.
— Мерах предосторожности? — При мысли, что газетчики разнесут подробности ее личной жизни на всю страну, у нее подкосились ноги.
— Вас это устроит?
— Да, конечно.
— Ладно, я буду держать вас в курсе.
Закончив разговор, Анна чувствует, что задыхается, как будто ее жизнь вдруг вышла из-под контроля и угрожает выскользнуть у нее из пальцев. Она смотрит, как агент разворачивает новую розу, а потом оглядывается в поисках девочки. Ее нигде нет. Анна уже открыла рот, чтобы окликнуть ее, но она не знает имени.
— Что случилось? — спрашивает агент.
— Вы не видели тут маленькой девочки? — Анна делает знак в сторону двери.
— Девочки?
— Да.
Агент смотрит на нее. Качает головой.
— Нет. А что за девочка?
— Я нашла ее во дворе вчера вечером.
— Нашли во дворе?
— Да, она едва не замерзла.
— Вы серьезно? — Агент оглядывается. — А как она выглядит?
— Рыженькая. С голубыми глазами. Вы ее не знаете? Думаю, она живет где-то поблизости.
— А сколько ей лет?
— Лет пять. А может, шесть.
— Мне кажется, тут в округе нет детей такого возраста. Они все гораздо моложе. Вы сказали, что нашли ее во дворе?
— Прямо за дверью. Ее отец почистил мне подъезд к дому. Черный пикап со снегоочистителем.
Агент обдумывает услышанное.
— Он, наверное, ее бросил… Просто не верится.
— Я не припомню такой машины. Большая часть домов в этом районе выставлена на продажу.
Агент вынимает из вазы старую розу и вставляет новую.
— А что с этим делать? — спрашивает он, держа в руке увядший цветок. — Выкинуть?
Анна выходит из кухни в гостиную. Девочки там нет. Она поднимается в спальню на втором этаже и видит какой-то ком под одеялами в детской. Осторожно отогнув покрывало и простыни, она обнаруживает девочку, свернувшуюся комочком. Ее глаза закрыты. Она спит. Анна улыбается и поправляет одеяла. Убедившись, что все в порядке, она тихо закрывает дверь и возвращается вниз.
— Она наверху. Спит, — произносит Анна с извиняющейся улыбкой. — Не знаю, что мне с ней делать.
— А что мне делать с этим? — снова спрашивает агент.
Роза выглядит совсем засохшей, хотя еще утром она только начинала вянуть.
— Выбросите. — Анна указывает на мусорное ведро. — Кстати, это вы оставили кролика у меня в холодильнике?
Агент хмыкает:
— Живого?
— Нет, он был освежеван.
Анна скрещивает руки на груди. Она вдруг рассердилась. Звонок адвоката настроил ее враждебно.
— Нет, это был не я.
— А может, это вы поменяли розу?
— Только что? — Он наклоняет голову к цветку.
— Нет, еще вчера.
— Ту, которую я вам приносил?
— Да, между этими была еще одна.
— Нет, это не я.
— Первая завяла, и потом появилась другая. Бутон, еще нераскрывшийся. Это не мог быть один и тот же цветок.
— Может быть, она свернулась?
— Разве такое бывает?