Вчера в Барениде она так и не поняла, чего хотел от нее Кевин. Сидя за столом в кухне, он спокойно и взвешенно рассуждал о последствиях того или иного выбора. Анна не могла понять, то ли он хочет окончательно ее сломить, то ли ищет примирения. Слова его не значили ровным счетом ничего. Его манера напомнила Анне бюрократический жаргон, на котором говорили правительственные чиновники, когда она общалась с ними по поводу артистических стипендий. Его слова сбивали Анну с толку, но больше всего ее пугало присутствие на столе рядом с усохшей розой медицинского чемоданчика. Зачем Кевин принес инструменты? Он хочет ее осмотреть? Зловещий визит напомнил ей о днях ее юности.
Прежде чем пустить Кевина в дом, она спросила, что у него в чемоданчике.
— Вещи, которые могут нам понадобиться, — ответил Кевин, и Анна предположила, что у него там образцы лекарств или витамины для беременных.
Потом она попросила его оглянуться через плечо и описать, что он там видит. Он сказал про траву и деревья на другой стороне дороге, но не упомянул никаких детей. Когда он оглянулся на нее, на лице у него было вопросительное выражение. Он как бы спрашивал, сдал ли он экзамен. Анна уже готова была напрямую спросить его, видит ли она детей, которых, как ей казалось, невозможно было не заметить, но потом решила, что не стоит. А вдруг это галлюцинация, вызванная взбесившимися гормонами? И если вспомнить о надвигающемся судебном процессе, то точно не стоит давать Кевину повод, чтобы объявить ее психически неуравновешенной. Хотя она уже сама этого опасалась, и страх надвигался на нее зловещей темной тучей.
Анна неохотно впустила Кевина в дом, надеясь, что им удастся восстановить прежнюю непринужденность и тем самым избавиться от тревожного покалывания, которое она чувствует под кожей при одной только мысли о будущем. Она слушает его, опершись на кухонный столб. Из его слов она наконец улавливает, что он стремится ей помочь.
— Что значит «помочь»? — уточняет Анна, полагая, что он все-таки одумался и предлагает свою поддержку.
Кевин вздохнул и нахмурился, почесывая бровь.
— А какая помощь тебе нужна?
Анна внимательно смотрит ему в лицо.
— Не знаю. Чем может помочь отец?
Кевин перевел взгляд на свой чемоданчик.
— У меня тут все, что нужно.
Анна проследила направление его взгляда, и внутри у нее все сжалась. Если и была у нее маленькая надежда на примирение, то она исчезла. И дело было не в словах, а в тоне, которым это было сказано. Намерения Кевина были ужасны. Она пустила его в дом, полагая, что он хочет достигнуть какого-то понимания, а на самом деле он пришел с намерением причинить вред ее ребенку.
Когда он снова заговорил, в его голосе слышалось раскаяние:
— Анна, это моя работа.
— Это только часть твоей работы. А как насчет помощи при родах? Такую-то помощь ты оказываешь!
Кевин молчал.
Анна фыркнула от отвращения.
— Убирайся!
Он встал и замер, остановив взгляд на черном чемоданчике. Повернувшись к ней спиной, он одной рукой открывал застежку, а другая была поднята. Раздался щелчок, и чемоданчик открылся.
Анна увидела, как движутся его локти, пока руки копались внутри.
— Кевин?
Он замер, а потом обернулся. В руке у него был шприц. Он произнес ее имя.
— Что? — сказала она, вытягивая перед собой руку. — Кевин! Не смей.
Но как будто она ничего не говорила, и ее слова не достигли его. Он сделал шаг по направлению к ней.
Сразу, не сводя глаз с Кевина, она потянулась рукой к ящику с ножами, отчаянно пытаясь защититься, в любой момент ожидая укола иглы, который будет означать гибель ее ребенка. Не глядя, она выдвинула ящик и сунула руку внутрь, пытаясь нащупать хлебный нож. Если понадобится, она вонзит его в Кевину прямо в сердце.
Анна на секунду отвела глаза — увидела рукоятку ножа и схватила ее, но тут же ощутила легкий укол в ногу. Осознав случившееся, она замерла, и вздох вырвался из ее груди. Опустив взгляд, она увидела, как Кевин убирает руку с зажатым в ней шприцом.
— Тебе лучше присесть, — сказал Кевин, пододвигая ей стул.
Нож выпал у нее из руки, и голова запрокинулась назад, как будто в полусне. Ног Анна не чувствовала. Чья-то рука взяла ее за плечо, и в голове раздался звон, который, как ей казалось, свалил ее без сознания.
Спустя какое-то время над Анной склонилось чье-то лицо, и она застонала.
— Анна, — спокойным тоном произнес агент по продаже недвижимости.
Анна уже сто лет не видела агента, другие заботы вытеснили из ее головы все мысли о нем. И только когда ее взгляд упал на засохшую розу на кухонном столе, она осознала, кто перед ней. Чувство вины заставило ее смутиться.