– Я благодарю тебя, – говорю вздыхая и направляюсь к своему столу, чтобы
продолжить работу.
Около десяти часов звонит телефон, и я не глядя отвечаю:
– Шарлотта Эйвери.
– Добрый день мисс Эйвери, это «Ballina Central Medicl». Вы знаете Даниэля
Джеймса Эйвери? – звучит незнакомый голос на другом конце.
Немедленно мой желудок оказывается у горла, и я не могу дышать.
– Да, это мой отец, – говорю дрожащим голосом.
– Могли бы вы приехать к нам? Ваш отец попал в серьезную автомобильную
аварию.
– Буду как можно скорее.
– Как приедете, обратитесь в регистратуру.
Я вскакиваю со стула и бегу в офис Сэма.
– Я должна немедленно ехать, – мой голос все еще дрожит, и он вскакивает.
– Что случилось детка? Ты белая, как стена.
– Папа попал в аварию, мне звонили из больницы. Я поехала к нему, – объясняю
ему сквозь слезы.
– Конечно. Мне с тобой? – Сэм прижимает меня к его груди.
– Нет, разберись здесь, пожалуйста.
– Конечно. Поезжай!
– Я позвоню!
– Все будет хорошо, малыш, – тихо говорит, и я пытаюсь кивнуть.
На бегу надеваю куртку, и несусь в машину. Через 15 минут я выезжаю на трассу
М4 в направлении Боллины. Несмотря на то, что дорога мне знакома, из-за того что
нервничаю, пару раз поворачиваю не туда, и в итоге доезжаю до больницы через два с
половиной часа после звонка.
– Даниэль Джеймс Эйвери, – говорю я молчаливой медицинской сестре.
– Подождите, я позову кого-нибудь, – с этими словами, начинаются худшие три
дня в моей жизни.
****
Я слушаю монотонный писк приборов и отхожу к окну. Прислоняюсь к холодному
стеклу, чтобы охладить горящее лицо и тихо вздыхаю. Слышу, как кто-то заходит в
комнату.
– Я могу сделать еще что-нибудь для вас?
Я оборачиваюсь и вижу молодую медсестру моего возраста. Ее голубые глаза
смотрят на меня с сочувствием
– Нет, – тихо говорю я. На самом деле, больше себе, чем ей.
Когда она покидает палату, я сажусь на стул рядом с больничной кроватью и
осторожно глажу папу по щеке. Он выглядит так, словно спит, но я знаю, что это не так.
Раны на его лице и бесчисленные устройства, подключенные к его телу, не позволяют
поддерживать эту иллюзию сна.
– Предатель,– шепчу я, и слезы катятся по лицу. Я старалась держаться, но больше
не могу.
Если бы четыре дня назад я знала, что разговариваю с ним последний раз, то не
позволила бы ему уйти.
Я бы умоляла его не ехать.
Я перевернула небо и землю, но не позволила бы сесть ему за руль.
Теперь я сижу у его постели и постоянно глажу его руку, это единственное что
осталось мне.
Паника, которая накрыла меня во вторник утром, правит моим разумом. И я не
могу от нее избавиться. Последние три дня были словно в тумане.
После того как я приехала, мне сообщили, что при аварии он получил очень
тяжелую травму головы. Все эти дни врачи делали бесчисленные анализы и тесты, но
папа не приходил в себя. Остается только ждать.
Сегодня, в четверг вечером, я просто сижу здесь и держу его руку.
Я стараюсь держаться, иначе захлебнусь в печали, ярости и отчаянии.
Я с трудом смогла уговорить Сэма не приезжать; кто-то же должен заботиться о
компании, пока папа не выздоровеет. Несмотря на прогнозы, я отгоняю плохие мысли.
Стук вырывает меня из моих мыслей, и пожилой врач входит в палату.
– Привет, Шарлотта, – приветствует он меня, и я киваю. Он представлялся, но его
имя я забыла.
Их было очень много. Врачей.
– Я должен поговорить с вами, – он берет стул и садится рядом. – Мы
перепробовали все, чтобы помочь вашему отцу, но после аварии нет активности мозга.
Мы должны подумать об отключении от устройства жизнеобеспечения, – он хочет взять
мою руку, но я не даю.
– Нет.
– Послушайте Шарлотта, я знаю, что это тяжелое решение, но мы ничего не можем
сделать для него.
Моя голова работает на полную катушку, и я не хочу принимать эту информацию.
– Нет.
– Шарлотта, – он смотрит на меня сочувственно, – я знаю, как тяжело все это для
вас, – его серые глаза смотрят прямо в мою душу, – но есть еще кое-что. Ваш отец давно
подписал документы, что он согласен быть донором органов и теперь мы ждем твоего
решения. Его состояние не изменится. Поверь мне, мы пробовали все, – его голос звучит
тихо и проникновенно, и ему удается пробиться в мое сознание. Наконец-то верх берет
здравый смысл.
– Когда? – спрашиваю я тихо.
– Сколько нужно времени? Мы подождем, – и практически бесшумно покидает