- Вот именно. Знакомьтесь, Кемаль Аслан. Родился в Филадельфии в 1946 году. Отец- турок, мать - болгарка. Вот их фотографии. В начале пятидесятых они возвращаются в Болгарию. После смерти отца Кемаля мать увозит его на родину.
- Он получил американское гражданство при рождении, - понял Тернер.
- Потом они поселились недалеко от Софии в маленьком городке Елин-Пелин. Там и прошло детство Кемаля, его юные годы. Потом он поступил в институт, закончил его и уже начал работать, когда попал в страшную катастрофу и получил серьезные травмы, даже временную кому. Тернер внимательно слушал.
- Врачам удалось вывести его из этого состояния. Потом за ним приехал его дядя, живущий в Турции. Другой брат его отца - Юсеф Аббас - жил в это время в Хьюстоне. В семьдесят четвертом Кемаль переехал к дяде в Измир, а через год уже к другому дяде в США. Осел в Хьюстоне, через несколько лет женился. Жена Марта Саймингтон из очень известной семьи. Ее отец был самым известным бизнесменом Техаса.
- Нефтяное оборудование семьи Саймингтон, - кивнул Тернер, - я читал про них много интересного.
- От этого брака у Кемаля Аслана был один сын, родившийся в семьдесят девятом. Теперь ему уже двенадцать лет. После смерти своего дяди Кемаль Аслан возглавляет фирму и через несколько лет добивается поразительных успехов в бизнесе. В ноябре восемьдесят третьего Кемаль переехал в Нью-Йорк. Через два года он развелся с женой, но с сыном продолжает встречаться довольно часто. У нас были серьезные основания для его ареста. Поступили сообщения, что КГБ знает практически все обо всех наших операциях, так или иначе затронутых поставками оборудования с предприятий Кемаля Аслана или связанных с ним поставщиков. Но арест Пелтона спутал тогда все планы. Теперь мы понимаем, что русские специально подставили нам Пелтона, чтобы вытащить из-под удара Кемаля Аслана. Но это пока только наши предположения.
- Эта конгрессмен из Луизианы - его женщина? - спросил Тернер.
- Да, - ответил Бэннон, - раньше она была даже вице-губернатором штата. Они встречаются уже много лет.
- И больше ничего? - изумленно спросил Тернер. Бэннон отвернулся.
- Они работают с ним три года, но пока нет никаких конкретных результатов, - сказал Эшби. - Нам интересно и ваше мнение, Уильям. Мы могли бы направить вас в командировку в Болгарию. Теперь, когда рухнул "железный занавес", это совсем не трудно. Кроме вас, полетит Томас Райт. Он вам поможет. Райт работал и раньше в Болгарии, хорошо знает обстановку в стране, говорит сразу на нескольких славянских языках, в том числе и на болгарском.
- Вы хотите, чтобы я проверил его биографию? - понял Тернер.
- И вообще всю его жизнь, - кивнул Эшби. - Мы должны знать, кто он на самом деле. Завербованный КГБ несчастный турок, случайно оказавшийся у них на крючке, или резидент-нелегал, профессиональный офицер КГБ. Согласитесь, это многое меняет.
- Есть еще третий вариант, - пробормотал Тернер.
- Какой? - оживился Бэннон.
- Может, он вообще ни при чем и мы ошибаемся, - улыбнулся Тернер. Такой вариант вы исключаете?
Бэннон фыркнул от негодования. Эшби раскрыл папку с личным досье Кемаля Аслана.
- Не может, - спокойно сказал он, - вот его донесения в Москву. Он их агент. И мне нужно знать только одно - он настоящий Кемаль Аслан или подставное лицо. Вот что мне нужно срочно выяснить. Поэтому нам и понадобилась ваша помощь.
Москва. 10 января 1991 года
В последние дни его больше всего волновало положение в Прибалтике. Особенно в Литве. Неудачная поезда в Литву Михаила Сергеевича, так и не сумевшего убедить литовцев в неправильности их пути, откровенно националистические лозунги в Вильнюсе, нескрываемая пропаганда за выход республики из Союза - все это не могло не волновать председателя КГБ. В прошлом году, как раз в это время, они не смогли взять ситуацию под свой жесткий контроль, и в Баку пролилась кровь. А введенные затем войска" только усугубили положение, расстреляв сотни случайных горожан. Теперь в Литве нужно было не допустить ни тбилисского развития событий апреля восемьдесят девятого, ни бакинского - января девяностого.
Крючков с возрастающим изумлением и горечью получал сообщения из разных концов страны о нарастающем хаосе, развале страны, полной дезориентации властных структур на местах. Ставший председателем КГБ лишь при Горбачеве, в восемьдесят восьмом году, он встал во главе самой крупной спецслужбы мира и с ужасом убеждался, что возможности КГБ далеко не беспредельны. Даже внедренные в литовский "Саюдис" сразу несколько десятков платных агентов КГБ не смогли переломить ситуацию в республике. Впрочем, годом раньше подобная история случилась и в Баку. Там тоже в руководстве Народного фронта Азербайджана было достаточно агентов КГБ. Но вместо того, чтобы своевременно информировать руководство республиканского КГБ о надвигающейся угрозе, они сами становились главными зачинщиками беспорядков, считая, что таким противоестественным образом снимают с себя подозрения в причастности к агентуре госбезопасности.
Сегодня утром он наконец принял решение, разрешив перебазироваться в Литву специальному подразделению КГБ - группе "А", которая уже успела отличиться двенадцать лет назад, взяв дворец Амина в Кабуле. Журналисты называли эту группу "Альфой", но в документах КГБ она проходила как группа "А". И, разрешив поездку группы в Вильнюс, Крючков понимал, что остановить уже ничего нельзя. Маховик был запущен. Целый день он думал только о Литве, когда вечером позвонил новый начальник Первого главного управления, руководитель советской разведки, ставший его преемником, - Леонид Владимирович Шебаршин.
- Владимир Александрович, у меня есть срочное сообщение, - доложил своим красивым голосом Шебаршин.
- Приезжайте ко мне, - разрешил Крючков.
Из Ясенева, где находился главный центр советской разведки, Шебаршин доехал за полчаса. Еще через пять минут, уже в кабинете Крючкова, он коротко доложил о случившемся в Чехословакии.
- Убит наш резидент в Праге. Мы узнали об этом только вчера. Он должен был лететь в Болгарию.
- Как - убит? - нахмурился Крючков. - В посольстве должны были знать.
- Это не местный резидент, - пояснил Шебаршин, - убили Валентинова.