- Десять лиг, - решил он наконец, - может, чуть больше.
- Отвратительный способ путешествовать, - проворчал Бэйрек, морщась и неловко ерзая в седле.
- Лучше подумай, как себя чувствует твой конь, - ехидно ухмыльнулся Силк.
- Далеко еще до Камаара? - спросила тетя Пол.
- От Мероса сорок лиг, - ответил Силк.
- Нужно найти убежище, - решила она. - Нельзя без отдыха промчаться галопом сорок лиг, кто бы там ни преследовал нас.
- Думаю, о погоне беспокоиться не стоит, - сказал Волк. - Олгары задержат Брилла и его прихвостней и даже Эшарака, если им вздумается помчаться вслед.
- Да, по крайней мере олгары хоть на это годятся, - сухо согласился Силк.
- Если я точно помню, здесь недалеко, в пяти милях к западу, должна находиться имперская гостиница, где живут легионеры, - объявил Волк. - Хорошо бы добраться туда к полудню.
- А нам позволят там остановиться? - засомневался Дерник. - Толнедрийцы особым гостеприимством не отличаются.
- Зато они способны продать все по сходной цене, - возразил Силк. Неплохое место для ночлега. Даже если Бриллу или Эшараку удастся ускользнуть от олгаров и проследить, куда мы пошли, легионеры не допустят в своих стенах никаких глупостей.
- Что делают толнедрийские солдаты в Сендарии? - спросил Гарион, почувствовав прилив патриотического негодования.
- Толнедрийцы наловчились составлять договоры даже лучше, чем обвешивать покупателей, - пояснил Силк.
- Ты непоследователен, Силк, - хмыкнул Волк. - Не возражаешь против построенных ими приличных дорог, но терпеть не можешь толнедрийских солдат! Одно без другого не бывает!
- Я и не пытаюсь быть последовательным! - жизнерадостно ответил остроносый акробат. - Если мы собираемся насладиться их сомнительным уютом к полудню, нужно спешить. Не хотелось бы лишить возможности его императорское величество обчистить мои карманы!
- Ну что ж, едем, - согласился Волк, вонзая каблуки в бока олгарского коня, нетерпеливо перебиравшего под ним ногами.
Они добрались до гостиницы к полудню, почти ничего не видя из-за сильного снегопада. Крепкий забор окружал несколько приземистых зданий. Легионеры, населявшие их, были совсем не похожи на тех толнедрийских торговцев, которых встречал Гарион, - ни вкрадчивых манер, ни льстивого голоса; закаленные в боях солдаты с жестким взглядом и грубыми манерами, в латах и шлемах с перьями. Они держались гордо, даже высокомерно, с сознанием того, что за их спинами - сила и мощь Толнедры.
Еда в обеденном зале была самой простой и сытной, но ужасно дорогой. Крохотные спальные закутки оказались безукоризненно чистыми, с жесткими узкими постелями, толстыми шерстяными одеялами, и тоже обходились недешево. В стойлах было прибрано, и тут господину Волку опять пришлось выложить немалую сумму.
Гарион забеспокоился при мысли о том, во что обошелся старику ночлег, но Волк платил с таким безразличием, как будто имел бездонный карман.
- Отдохнем здесь до завтра, - объявил после обеда старик, - а вдруг снегопад к утру прекратится. Не нравится мне, что приходится брести вслепую через метель. Слишком многое может ускользнуть по пути от нашего внимания.
Гарион, совершенно отупев от усталости, с благодарностью выслушал Волка, клюя носом за столом. Остальные о чем-то тихо говорили между собой, но он был слишком измучен, чтобы вслушиваться.
- Гарион, - наконец сказала тетя Пол, - почему бы тебе не пойти спать?
- Не хочу, тетя Пол, - быстро встрепенувшись, ответил он, снова расстроившись, что с ним обращаются как с ребенком.
- Немедленно, Гарион, - приказала она приводящим в бешенство, хорошо знакомым тоном. Казалось, всю жизнь он только и слышал от нее эти два слова: "Немедленно, Гарион..." Но спорить, по всей видимости, не имело смысла.
Он встал и поразился тому, как трясутся ноги. Тетя тоже поднялась и повела его к выходу.
- Я сам найду дорогу, - запротестовал Гарион.
- Конечно, - согласилась она, - а теперь пойдем.
Из последних сил забравшись на кровать, Гарион блаженно растянулся во весь рост. Тетя подоткнула одеяло, натянув его чуть ли не до носа.
- Устройся хорошенько, а то простудишься, - велела она и притронулась прохладной рукой к его лбу, как часто делала с самого детства.
- Тетя Пол... - сонно позвал мальчик.
- Что, Гарион?
- Кем были мои родители? То есть я хочу сказать, как
их звали?
Тетя серьезно взглянула на него:
- Поговорим об этом позже.
- Я хочу знать, - упрямо настаивал он.
- Хорошо. Отца звали Гирен, а мать - Илдера. Гарион задумался.
- Имена не сендарийские, - наконец объявил он.
- Совершенно верно.
- А почему?
- Это долгая история, - ответила она, - а ты сейчас слишком устал, чтобы слушать.
Повинуясь какому-то внезапному импульсу, Гарион протянул руку и коснулся белого локона на лбу тем местом ладони, где белела метка. И как уже случалось раньше, по коже побежали мурашки, странное окошко приоткрылось в мозгу, на этот раз осветив что-то гораздо более важное. Гариона охватила ярость, и перед глазами встало лицо - лицо, непонятно каким образом напоминавшее лицо господина Волка, и весь ужасный всепожирающий гнев был обращен именно на этот образ. Тетя Пол отодвинулась
- Я просила, Гарион, не делать этого, - сухо сказала она, - ты еще не готов!
- Но ты скажешь, когда придет время?
- Может быть, но не сейчас. Закрой глаза и спи.
И тут, как будто приказ полностью лишил его воли, Гарион немедленно погрузился в глубокий безмятежный сон.
На следующее утро снег больше не падал, и мир, лежавший за стенами имперской гостиницы, был закутан толстым нетронутым белым одеялом, а воздух стал полупрозрачным от влажной дымки, почти тумана.
- Туманная Сендария, - иронически заметил за завтраком Силк. - Иногда я просто поражаюсь, как ржавчи-| на еще не проела насквозь все королевство!
Путешественники ехали весь день, мчались головокружительным галопом и к ночи успели добраться еще до (одной гостиницы, почти ничем не отличавшейся от той, какую покинули утром, так что Гариону показалось, будто они сделали круг и вернулись назад. Он так и сказал Силку, когда они ставили лошадей в конюшню.
- У толнедрийцев никакой фантазии, - ответил Силк, - и все их гостиницы абсолютно одинаковы. Подобные здания можно увидеть в Драснии, Олгарии, Арендии и везде, где есть проезжие дороги. Это их единственный недостаток - полное отсутствие воображения.