— Ну… видел, там фаерболы, молнии, взмахнут палочкой и крикнуть заклинание, — пожал я плечами.
— Палочками? — ошарашенно произнёс Оболенский, вытянув лицо.
— Ну да, там ива, берёза, дуб, а внутри перо феникса или волос единорога, — хмыкнул я в ответ.
На это князь лишь ударил себя ладонью по лицу.
— Палочки…хотя может это усиливающий артефакт? — в сомнение произнёс он, подняв голову к небу.
— Нет, без палочек нельзя было создавать магию, — покачал я головой. Скрывая, улыбку.
— А у тебя была, палочка? — повернулся он ко, мне.
— Нет, куда мне…я же не волшебник, — покачал я головой.
— Плохо то, как, — покачал головой старик, заметно погрустнев, — Так бы было проще разобраться.
Насладившись лёгким ветерком, который играл с озера запах воды, я посмотрел на старика.
— Может, мы начнём?
Оболенский помолчал несколько долгих секунд, не отрываясь от неба.
— Энергия Конэ, это твоя внутренняя энергия. Чем больше у тебя энергии, тем дольше и сильней ты создаёшь техники.
— И как определить, сколько во мне этой энергии? — проведя по волосам ладонью, поинтересовался я у старого князя.
На что старик лишь загадочно улыбнулся и полез во внутренний карман.
— О! Это великие и особенная схема. Далеко не каждый из ныне живущих может это сделать.
Я же заинтересованно смотрел на его манипуляции и искренне надеялся, что этот прибор не нужно никуда вставлять. Но мои надежды разбились о реальность
— Бумажка? — разочарованно произнёс я.
— А ты чего ждал? — удивлённо поднял Оболенский голову, отрываясь от распечатывания упаковку лакмусовой бумаги.
— Ну… даже не знаю сканер какой-нибудь с антеннами на нём, — растерянно развёл я руки.
— Увы, реальность другая. Плюй давай, — протянул он мне заветную бумажку.
Протянув руку за бумажкой, я схватил пустоту.
— Просто плюй, не трогай руками, — нахмурился Оболенский.
— Да как скажете, — сплюнув на бумажку, ответил ему.
— Молодец! А теперь ждём! — довольная улыбка озарила его лицо. Достав из кармана пробирку заполненную какой-то серебряной жидкостью он бросил туда бумажку и закрутив крышку, встряхнул.
— А мне-то можно взглянуть? — поинтересовался я. Пытаясь разглядеть в его огромной руке маленькую склянку.
— Нет, — буркнул он, отворачиваясь от меня.
— В смысле нет? Это мой тест! — нахмурился я, обходя его по кругу.
— А я, учитель! И заявляю, что тебе рано смотреть на происходящее в моей руке, — поворачиваясь ко мне спиной, задумчиво ответил Оболенский.
— Так, вы вы там, может, мухлюете! — со злостью бросил ему и схватив его за локоть, пытался его потянуть на себя.
— Я! Сказал! Рано! — прогремел старик и меня просто оттащило на несколько метров.
Все мои попытки вернутся к нему, оборачивались провалом. Будто упирался в стену. Точнее, не так, каждый сантиметр, который я преодолевал, становился словно плотнее, чем, прошлый, словно я попал в болото и чем ближе я был к старику, тем сложнее мне давалось каждое движение. Когда мне осталось пройти последний метр, я попросту не смог пошевелиться. Но вот обратно, я мог идти вообще без проблем и сопротивления. Но стоя на таком расстоянии, я могу расслышать, как Оболенский, смотря на свою руку, шепчет.
— Нет…это невозможно, этого не может быть
— Что не может быть? — заинтересовался я.
— А ну, не подслушивай! — обернулся он ко мне.
И теперь я стоял возле обрыва и со страхом смотрел вниз.
— Если это процесс учёбы, то у вас очень фиговые способы обучения! — прикрыв глаза, я крикнул Оболенскому.
— Если ты не понимаешь слово нет, то это твои проблемы! — крикнул мне в ответ князь.
Да я-то чё…развели тут секрет какой-то. Мне же тоже интересно, хотя и ни фига непонятно. Открыв один глаз, я взглянул вниз и почувствовал, как меня одолевает страх, я закрыл его обратно.
— Твоё обучение начнётся завтра в восемь утра! — крикнул мне князь.
Я же почувствовал, что державшая меня стена исчезла.
Сделав непроизвольно пару шагов назад и упав на пятую точку, я огляделся по сторонам. Оболенского уже не было.
Поднявшись на ноги, я направился в дом. Нужно узнать, что ещё меня ждёт на сегодняшний день.
Войдя в дом, я столкнулся с Мари.
— Где мой отец? — хватая её за талию, когда она, открыв дверь из кухни, натолкнулась на меня.
— Он…он у себя в комнате, — смотря в мои глаза, ответила девушка.
— Понял, спасибо, — отпустив растерянную девушку, я поднялся по скрипучим ступенькам на второй этаж.
Дойдя до нужной мне двери, я постучал в дверь. Но ответа не последовало. Постучав ещё раз, но настойчиво, я для уверенности подёргал ручку двери. Но ответа так и не последовало. А дверь не открылась.
— Князь! Вы тут? — потряс я ручку.
Постояв пару минут возле двери, я махнул рукой и отправился вниз. Походив по дому, я нашёл Мари.
— Старый князь всегда так?
— Запирается у себя? Каждый день, — кинула девушка, смахивая пыль с мраморного бюста перьевой щёткой.
— Потрясающе, — покачал я головой. — Что он там делает?
— Мы никогда это не спрашиваем. Он князь и может делать что угодно в своём доме, — строго ответила девушка.
— А когда он выходит, то хоть? — пропустив мимо её тон.
— Ближе к ужину. В восемь часов он уже внизу, — задумавшись на мгновение, произнесла Мари.
— Спасибо, — поднявшись на ноги, я отправился на улицу.
Но выйдя из дома, пришлось разворачиваться и подниматься к себе. Подхватив полотенце, направился к бассейну.
Скинув одежду и полотенце на ближайший шезлонг, я, встав на край, поднял руки вверх и подпрыгнув попытался сделать кувырок. Но к своему удивлению, трюк, которым я не один год вызывал восхищение возгласы девушек на пляже, не удался, и я глупо раскинув руки и ноги в стороны, плюхнулся в воду.
Зарычав от боли, я с закрытыми глазами попытался выплыть на поверхность. С каждым взмахом руки вода становилась холоднее и холоднее, а движение тяжелее.
Да блин! Какого фига? Бассейн, который ещё вот-вот, буквально пару секунд назад был полон воды, теперь был огромным куском льда, а я вмёрз с вытянутой вверх рукой и ровно по горло. От второй руки над поверхностью виднелся только локоть.
Как это случилось и главное, почему я не понимал. Да и что теперь делать, я тоже не знал. Спасибо, что дышать могу. Попробовав подвигать телом и неудачу, я смирился со своей участью и просто надеялся, что меня кто-нибудь найдёт.
И меня нашли, спустя очень долгие как я узнал позже, шесть часов. Сам князь — Алексей Иванович. Хотя, мне кажется, он сам был удивлён, увидев меня в такой глупой ситуации. К этому моменту лёд растаял настолько, что я мог шевелить руками и говорить.
— Я думал, ты сбежал, — сев на шезлонг он с улыбкой смотрел на меня.
— Угу, сбежишь тут, — грустно произнёс я.
— И давно ты так? — осмотрев бассейн, он вернулся взглядом ко мне.
— Не знаю, как мы с Оболенским ушли, и минут через тридцать я тут и оказался, — хотел я пожать плечами, но получилось лишь похлопать глазами.
— А учёба? Он же хотел провести несколько уроков, — удивился князь.
— Так не было, он взял какой-то тест со слюной и сразу же убежал. Ничего не сказал, — сдал я Оболенского.
— Вот же хрыч старый, — поднялся на ноги Алексей Иванович. И развернувшись стал уходить в сторону дома.
— Стойте! А я? — крикнул я, испугавшись, что меня тут и оставят.
— А точно, извини, — помотал он головой,
Развернувшись ко мне, он, нахмурившись, махнул рукой.
— Вы уверены, что это нужное заклинание? — скептически произнёс я. Убедившись, что ничего не изменилось.
Склонив голову набок, князь с удивлением смотрел на бассейн.
— Странно, — сделав новый пасс рукой, он ещё с ещё большим удивлением смотрел на лёд. — А скажи-ка мне друг ситный, откуда этот лёд?
— Не знаю, — пожал я по привычке плечами и лёд, сковывающий мои плечи, треснул.
— А кто знает? — вкрадчиво проговорил он, подходя к бассейну
— Я просто упал и пока всплывал, он уже сам появился, — ответил я нервно, психуя на затёкшие руки.
— А ты перестаёшь меня удивлять, — хмыкнул князь. — Закрой глаза и не открывай, пока я тебе не скажу. Иначе можешь остаться без глаз.
— Да мне, как скажете, лишь бы помогло, — проворчал я и закрыл глаза.
— Готов? — спросил он меня.
— Готов, — крикнул я.
Пару секунд ничего не происходило, а потом мои глаза начало резать ослепительным потоком света. Чувство, что я смотрел широко открытыми глазами на солнце. И не мог прищуриться. Что происходило на улице, я боялся даже представить. Следом за этим, я почувствовал, как лёд начинает отпускать мою тушку.
Но вот чего мы не предусмотрели, что моё тело затекло настолько, что я не могу им шевелить, и стоило льду растаять как я весело под аккомпанемент своего возмущённого вскрика, пошёл ко дну. Хлебнув огромное количество воды.
Очнулся я уже в своей комнате посреди ночи. Посмотрев в окно на бассейн, который стоял без капли воды. Я лёг обратно на кровать и попытался уснуть. Но сон, к моему сожалению, не шёл и поворочившись на кровати, я спустился вниз.
Зайдя на кухню, я с удивлением взглянул на дровяную печь.
Вот ведь, блин. Современный мир етить его. Заглянув в допотопный чайник и убедившись, что в нём есть вода, я набрал дров, с металлической дровницы, стоявшей рядом и закинув в печку несколько деревяшек, оглянулся в поисках спичек или зажигалки. Но и спустя десять минут, мои поиски не увенчались успехом. Плюнув, я, сняв кружку с крючка, налил воды и закинув в неё чайную ложку сахара, сел за стол. Размешав свой великолепный коктейль, я отправился в гостиную, где подхватив газету со стола, уселся на мягкий диван. Развернув первую полосу, я с удивлением взирался на Алексея Ивановича. Наискосок жирным, красном шрифтом был напечатан текст.
Ради каких привилегий, один из старейших родов отдал императору знаменитые конюшни?
Как нам стало известно, на дне рождении императора произошло самое неординарное событие, мы не побоимся сказать, года!
Род Барклай-де-Толли официально передал конюшни, гордость страны, в единоличное пользование императорскому роду. Источники, близкие к царской семье, лишь разводят руками и не знают, что же получила семья Барклай-де-Толли. Вот, как отреагировал Фёдор Васильевич Фонвизин, глава совета аристократии империи:
-Клан Фонвизиных выражает свою озабоченность произошедшим и на собрании высшей аристократии России перед Новым годом, будет требовать, чтобы конюшни были переданы под управление нашему клану. А императорский род не имеет правf принимать такие подарки и тем более молчать, за какие привилегии они получены. Это ставит под удар, всю прозрачность в отношениях аристократ-император. И как глава совета, я заявляю о том, что мы начнём полную проверку рода Барклай-де-Толли и потребуем от императора доступ к его делам.
Также мы приводим и слова Артура Владимировича Оболенского. Тайного советника и директора Академии Екатерины Мудрейшей.
-Все знают, плачевное состояние рода Алексея Ивановича. И его решение отдать гордость страны, императору. Это максимально верное решение. Кто, как не император сможет найти правильный и верный путь развития. А по поводу привилегий. Наш государь не делает глупостей, и выделять один родитель он не будет. Барклай-де-Толли получили не больше того, что просят все аристократы на его дне рождении.
Редакция газеты «Голос народа» занимает нейтральную позицию и призывает каждого читателя делать выводы самим.
Интересно, что же выпросил мой новый батя у императора.
Перевернув страницы, я с интересом смотрел на рекламные объявления, телефоны и машины, концертные программы. Почитав криминальные новости на третьей странице, я убедился, что тут всё как всегда. Люди хуже животных и творят несусветную дичь.
Сделав ещё один глоток воды и отложив газету, я посмотрел в окно.
Белые ночи, весь мир засыпает, а Питер не хочет, хмыкнул я.
— Не спится? — раздался за моей спиной голос князя.
— Да, — кивнул я. — Что-то грызёт в душе.
— Бывает и такое, — кивнул он, проходя в комнату и сев в кресло напротив меня, бросил быстрый взгляд на кружку и газету.
— Это ради меня, вы отдали ему конюшни?
— Ради будущего нашего рода, — опустил он голову. — Мой век так или иначе, кончается и боюсь, теперь у меня появилось очень много недоброжелателей. Которые с радостью ускорят приближение конца моей жизни.
— А разве император не поможет? — удивился я.
Алексей Иванович на это лишь горько рассмеялся.
— Поверь Сергей, император если не первый, то второй на очереди в желании убрать и меня, и тебя.
— Меня? — мои брови чуть-чуть не достали до моих волос, подстриженных под ёжика.
— Да, опустил он голову. — Твой призыв прошёл не по плану…
— Расскажите? — подался я вперёд.
— Нет, я записал это в архивы рода и отнесу их сегодня в ячейку банка, — покачал он головой, скрыв усмешку.
— Ну и зачем тогда мне это говорите? — поник я на эту несправедливость.
— Чтобы ты знал, — строго произнёс князь, нахмурив брови. — В случае проблем ты можешь вскрыть записи и обнародовать.
— Да бросьте, это же император, — фыркнул я. — Он сожрёт любого, кто против него.
— Если ты плюнешь на мнение общества — оно, утрётся. Если общество плюнет…
— Да, да. Тоя утону, — перебил я его.
— И император утонет, — закончил Алексей Иванович.
Моя ирония была настолько явной, что отец, стушевался.
— Поверь, в нашем мире, репутация — это очень сильная вещь.
— Мне пока рано об этом судить, поживём увидим, — пожал я плечами. — А вы то куда в такую рань?
— Время шесть утра, пора вставать, завтрак и много дел в городе, — ответил князь и подхватив газету, погрузился в чтение.
А я, отвернувшись от князя, смотрел в окно. Меня очень беспокоило услышанное и мысль, что нас хотят убить. Мне категорически не нравилось. А что делать и, как поступить, я понятия не имел.
Из кухни раздались звуки жарки, а в гостиную начали проникать запахи жареного хлеба с яйцами и колбасы. Втянув полной грудью этот аромат, я улыбнулся. Кушать хотелось просто невероятно.
Через десять минут Мари, позвала нас в столовую. Но стоило мне взять вилку, как к нам ворвался Оболенский.
— Так, Сергей на улицу. Пора начинать урок. Алексей! Привет.
— И тебе привет! — солидно кивнул мой отец. Жуя жареный хлеб.
— Сергей, ты не слышишь?! Бегом! — повысил голос мой учитель.
— Но я не поел! — возмутился я.
— Еда для дураков. Всё, не спорь. Бегом давай! Я ждать не собираюсь, — прикрикнул он на меня.
Взглянув с грустью на свою тарелку, я поднявшись на ноги, поплёлся на улицу.
— К бассейну иди! И начни разминку! — бросил мне Оболенский и усевшись на моё место, вгрызся в мою порцию завтрака.
Подойдя к бассейну и скинув футболку, начал разогрев себя любимого. Повороты корпуса, взмахи руками. Хотел я ещё и приседать, но в это время Оболенский подошёл ко мне.
— Молодец. Разогрев всегда важен, — покивал он головой, закинув в рот, последний кусок жареного хлеба.
— Завтрак тоже, — огрызнулся я.
— Съеденный завтрак, будет плохо на тебя влиять. А плотный вчерашний ужин и хороший ночной сон, позволить тебе провести успешную тренировку, — с насмешкой произнёс мужчина.
— А кто вам, сказал, что я вчера ужинал и спал эту ночь? — приподнял я брови.
Побег