- Открой ставни, - сказал я.
Мурзик подошел к окну и снял ставни. Хлынул веселый весенний свет. Золотая серьга блеснула в ухе моего бывшего раба.
- Это ты меня домой донес? - спросил я хмуро. И поднял с пола рубашку.
- А кто еще?
Цира уселась рядом со мной на диване и подала мне стакан с холодным соком. Стакан запотел. Я начал пить, из-за холода почти не разбирая вкуса. У меня сразу заломило зубы.
Цира погладила меня по спине и удобно устроила голову у меня на плече.
- Что надо? - спросил я.
- А просто так... - сказала Цира и вздохнула.
Так началось утро нашего последнего дня.
К полудню я окончательно пришел в себя. Мурзик скормил мне две противопохмельные таблетки, на всякий случай принял одну сам (я настоял). Пока мы собирались, Цира сидела, поджав ноги, на диване - в пушистом свитерке, в голубеньких джинсиках - и играла с котятами.
Наконец все было готово. Я остановил клепсидру, чтоб зря не капала, выпустил кошку с потомством на лестницу, написал маме записку, и мы трое вышли на улицу.
Цира шла посередине, цепко держа под руки Мурзика и меня. Мы добрались до офиса фирмы "Энкиду прорицейшн", поднялись на второй этаж. Сегодня у нас был выходной - день Шамаша. Поэтому никого из посторонних в здании не было.
Нас встретил Ицхак. Он был немного бледен и дергался больше обычного - нервничал.
- Проходите наверх, ребята, - сказал он. - В лабораторию. Луринду готовит там кофе.
- Что с шестым Энкиду?
- Мы с Булькой вчера нажрались, - сообщил Ицхак. - Я притащил его в офис.
- Как он?
- Пока спит.
- Пора будить.
- Рано, - сказал Ицхак. - Перед трансом разбудим. Не то сбежит или гадости говорить начнет. И без него на душе херово.
- Ну-ну, Иська. Ты нашу душу не трогай. Это не только твоя душа. Это душа великого героя...
Изя посмотрел на меня с отвращением и отвернулся.
Мурзик отцепил от своего локтя Циру и тихонько сказал:
- Это... господин, я за своей кривоногой пошел. Ждет ведь. Да и время не терпит.
- Иди, Хашта, - сказал я.
А Цира только поглядела тоскливо.
И мы с Цирой поднялись в лабораторию. В лаборатории стоял крепкий кофейный дух. На диванчике, среди сорванных со стены схем и графиков, вычерченных самописцем, дрых Буллит.
Луринду, до глаз налитая кофе, повернулась в нашу сторону и улыбнулась.
- Как настроение, братья Энкиду? - спросила она.
Цира ответила ей кислым взглядом. Плюхнула на диван, рядом с Буллитом, свою сумочку. Не спросясь, налила себе кофе. Сморщилась: горький.
- И мне, - попросил я.
Цира налила и мне.
Буллит вдруг громко всхрапнул и взметнул руками. Цирина сумочка повалилась на пол. Цира метнулась к сумочке, прижала ее к груди.
- Что там у тебя? - спросил я. - Яйца?
- Индикатор.
- Зачем ты его взяла, Цира?
- На всякий случай.
Мы помолчали. Цира допила кофе, вытащила рамку и поднесла ее к спящему Буллиту. Рамка уверенно завертелась.
- Да, все сходится... - сказала Луринду. И вздохнула.
Внизу раздался грохот. Мы переглянулись. Несколько мужских голосов загомонили, перебивая друг друга. Голоса были незнакомые. И недружественные.
Я оставил девушек наедине с Буллитом и сбежал по лестнице в офис.
Два дюжих молодца в заломленных на затылок кожаных кепках втащили в офис большой мешок. В мешке что-то яростно дергалось и рычало.
Молодцы, кроме кепок, имели на себе стеганые ватные штаны синего цвета и такого же цвета ватники. У одного ватник был перепоясан солдатским ремнем. Он пнул мешок ногой в кирзовом сапоге с обрезанным голенищем.
- Цыть, сука!.. - прикрикнул молодец.
Ицхак смотрел на них, не вставая с дивана. Мешок покачался немного, завалился набок и затрясся.
- Что здесь происхо... - начал было я.
Другой молодец обрезал:
- А ты, кровосос, молчи!
- Вот, - произнес с дивана Ицхак, - товарищи доставили нам учителя Бэлшуну. По заданию партии.
- Ну, - с удовольствием подтвердил молодец с ремнем на брюхе. Партия сказала: "Надо!" Лично товарищ Хафиза распорядилась. А что, ошибка какая?
- Нет, - сказал я, глядя на мешок. - Ошибки, товарищи, нет. Все правильно.
- А коли правильно, - сурово молвил мне молодец, - то извольте расписочку... Не надейтесь, мы тут поголовно грамотные. Читать-писать научены. Партия позаботилась, чтоб кровососы-рабовладельцы не пользовались нашей, значит, рабской угнетенностью...
- В чем расписочку? - поинтересовался я.
- А что доставлен, значит, означенный супостат в означенное место. И подпись с печатью. Партии для отчетности. Чтоб не говорили потом, что мы народ обманываем. Лживыми посулами, значит, заманиваем. Если коммунист сказал, что сделает, значит - сделает, и точка. И говорить не о чем.
Мешок перестал трястись.
- Так поглядеть сперва, наверное, надо, кого вы там принесли? спокойно сказал Ицхак.
Я прямо-таки дивился его равнодушию. Эксперимент был под угрозой срыва. После такого акта варварского насилия, какое было учинено над учителем Бэлшуну, вряд ли он согласится сотрудничать с нами.
Однако Ицхак уже кивал своим носом, чтобы громилы развязали мешок. Те нехотя распутали завязки. Из мешка выкатился учитель Бэлшуну. Он был растрепан и помят. Яростно стуча головой об пол и изрыгая проклятия, он засучил ногами и задергал связанными за спиной руками.
- Этот? - повторил громила.
Ицхак повернулся ко мне. Вопросительно изогнул бровь.
Я кивнул.
- Этот...
Громила постучал по столу корявым пальцем.
- Расписочку... Входящий-исходящий...
Ицхак написал: "По просьбе товарища Хафизы и товарища Хашты кровосос Бэлшуну кровососам Ицхак-иддину и Аххе-Даяну доставлен. Вавилон, 18 нисану 57 года от Завоевания." И расписался. Прижал печать. Вручил бумажку громиле.
Тот повертел ее перед глазами, потом удовлетворенно кивнул, свернул и сунул в карман под ватник.
- Другое дело. Хоть и кровосос, а с понятием. Будем вашего брата резать, тебя обойдем...
Он хохотнул, и они с другим товарищем покинули офис.
Ицхак наклонился над учителем Бэлшуну и развязал ему руки. Потом помог перебраться на диван и крикнул, задирая голову вверх:
- Луринду, ягодка! Кофе господину учителю!
Луринду спустилась с дымящейся чашкой на белом пластмассовом подносике.