В доме не оказалось ни Пашки с Машей, ни Степана, должно быть, их, как и другую молодую поросль человечества, эвакуировали на корабли перед Одессой, но тут осталась чистенькая и непривычно светленькая бакумурская девочка, которая Ростика почему-то застеснялась и убежала в сад, который теперь простирался куда дальше, чем Ростик привык о нем вспоминать. Скоро оттуда появилась командирского вида волосатая мамаша, за которую девочка пряталась. Бакумуршу Ростик не помнил, но она его отлично знала и принялась объяснять, что мама теперь все время проводит в больнице, домой приходит редко. Да, подумал Ростик, застать маму было бы приятно, хотя, конечно, это было бы невероятное везение. Таисия Васильевна времени не теряла, дома сидеть для нее было бы то же самое, что для Ростика оказаться без пистолета на поясе.
Они решили купаться по очереди в почти горячей воде, что Барон воспринял с удовольствием, но алгорша, смутно поглядывая на Роста, когда оставляла на его попечение нузу, проговорила:
— Комфорт бывает излишним, тебе это знакомо, Рост-люд, но другим людям скорее всего неизвестно.
Купалась она тем не менее дольше всех. Потом, перевязав раны, с большим старанием почистив нузу от подпалин, куда-то исчезла. А Ростик оделся в свежую форму, которую неожиданно обнаружил в шкафу, и посидел с Бароном в удобных креслицах с подушками, выставленных на заднем крыльце, хотя для этого было уже холодновато. Но они не чувствовали холода, наслаждались чистотой и ни о чем не говорили. Рост лениво размышлял над последней фразой Зули, она крутилась в сознании, как надоедливая мелодия. Такое с ним бывало, но кто же знал по-настоящему, как к этому относиться, с его-то многократно и разными способами вывернутыми мозгами?
Тогда-то его и нашли Председатель с Перегудой, которые вошли в калиточку, аккуратно закрыли ее за собой и вместо приветствия по очереди покивали. Ростик вскочил, выдыхая пар в воздух, пригласил:
— Давайте в дом пройдем, тут холодновато.
Бакумурша стала тут же стелить скатерть на семейный стол и со своей девочкой и Бароном выставлять чай. Перегуда попросился вымыть руки, Председатель молча отправился за ним. Выглядел он не очень хорошо, под глазами засели тени, двигался он, словно сам не отдавал себе отчета, что и как делает. Когда уселись, он смутно сказал, оглядываясь вокруг, впрочем, без особого интереса:
— Никогда не был у тебя.
— Не у меня, а у мамы, да и то… Она теперь больше времени проводит в больнице, как мне сказали.
— Верно, — кивнул Перегуда, накладывая себе на тарелочку побольше дивно пахнущих медом сухих лепешек. — Сам понимаешь, Гринев, больница теперь — первое дело.
Внезапно Председатель посмотрел на Ростика в упор, даже зрачки у него слегка расширились.
— Перевальская крепость пала, как мне передали? И алюминиевый вы тоже сдали?
Ростик опустил голову. Не хотел ничего объяснять, лишь подумал, что кто-то определенно уже сходил с аэродрома в Белый дом и принес эти сведения, а также рассказал, что Рост отправился домой, иначе как бы Председатель его тут нашел.
— Когда решили эвакуироваться, неожиданно выяснилось, что весь урожай мы перевести на корабли не сумеем. К тому же крестьяне, — Председатель помолчал, словно выругался про себя, — вместо того чтобы тянуть к Одессе, вдруг все собрались в Городе. Был бы жив Квадратный, он бы им объяснил, он умел с ними разговаривать. А так, как получилось… Не знаю. Может, и прав ты, слабовата у нас администрация, если даже такого простого дела не исполнила.
— Мы слишком долго и убежденно объясняли им, что Боловск — основа нашей цивилизации, — договорил за Дондика Перегуда. — Это сыграло свою роль. Не удалось перенаправить их на север, на корабли. Они, вероятно, не понимают, какая силища на нас прет. Подумали, что, как всегда, удастся отсидеться за стенами. Зато стены мы сделали… Видел?
— Когда подлетали, Ким специально над Городом повисел. — Ростик помолчал. — Впечатляет, хотя… У алюминиевого стены были не ниже, а их взяли после всего-то четырехчасового боя.
— Они и к своим хозяйствам привыкли, к земле, к своему труду, — Дондик опять тряхнул головой, думая о фермерах. — Вот и вышло, что придется защищаться. Удрать без своих же людей… Сам понимаешь, подлость получится.