Ннанджи вздохнул, продолжая плотоядно смотреть ей вслед.
- Девочка - первый класс.
- Попробуй посмотреть на других матросов, подопечный.
- Другие для меня слишком молоды. Вероятно, мне следовало бы...
- Я имел в виду мужчин.
Ннанджи нахмурился.
- На что я должен смотреть, милорд брат?
- На шрамы. - Крохотные отметины на плечах и ребрах, как правило, с правой стороны - старые царапины и недавние синяки.
Ннанджи мечтательно стоял, опершись спиной на планшир. При словах Уолли он подскочил и уставился на матросов, пока его глаза не подтвердили то, что тот только что сказал. Он начал быстро произносить сутры. Пятнадцатая: штатскому не позволено притрагиваться к мечу, за исключением крайней необходимости. Девяносто пятая: ему никогда не позволено брать в руки рапиру. Девяносто девятая: никогда, никогда, никогда штатский не может упражняться в фехтовании на рапирах или палках... Он замолчал, потрясенно глядя на Уолли.
- У женщин они тоже есть, - мягко сказал Уолли. - Подозреваю, что каждый на этом корабле владеет мечом.
- Но Брота - воин! Это отвратительно, милорд брат!
- И вместе с тем вполне здраво. Корабли - добыча пиратов, не так ли? Посреди Реки гарнизон на помощь не позовешь.
Реакция Ннанджи удивила Уолли. Вероятно, он сам не замечал шрамов, поскольку привык видеть их у своих друзей, но Уолли ждал объяснений. Возможно, именно по этой причине Томияно был не расположен пускать воинов на борт. Однако отметины имелись на теле каждого взрослого, которого удалось увидеть Уолли, и в любом порту имелись воины, которые могли их заметить. В некоторых отношениях Ннанджи был столь же простодушен в отношении Мира, как и Уолли, и, вероятно, о многих вещах ему не приходилось слышать в казарме. Например, о шрамах у моряков.
- Тебе не нравится, что я их осуждаю?
- Ох, Ннанджи, Ннанджи! Подумай! Брота и я обменялись рукопожатием. Мы своего рода гости. Это все, что разделяет нас и рыбу за бортом. У меня есть богатство за спиной, и еще одно в волосах. А теперь - будь вежлив с моряками, ладно?
Ннанджи не в состоянии был оценить опасность, кроме как исходящую от других воинов, но с тревогой посмотрел на освещенную солнцем воду по обе стороны корабля, на далекую полоску берега. Несколько рыбацких лодок с правого борта были единственными признаками человеческой жизни.
- Сколько человек в команде?
Ннанджи покачал головой.
- Пока что я видел пятерых мужчин, шесть женщин, пять подростков и полдюжины детей. Похоже, это почти все. Я думаю, что они моряки - конечно, кроме Броты и Матарро - но я не слишком приглядывался к лицам.
- Да, милорд брат.
- Теперь - где они прячут ножи?
- Ножи? - Ннанджи встревожился еще больше.
Он осторожно окинул взглядом палубу. Уолли никогда не видел его столь обеспокоенным; вероятно, сухопутный воин начинал понимать, какой ловушкой может оказаться корабль. Через несколько минут он начал что-то бормотать, раскладывая свои рассуждения, словно карты:
- Эти ведра с песком... они же не выращивают овощи... для борьбы с огнем? Достаточно большие, чтобы на них сидеть, но мне их не поднять. Ты можешь. Почему бы не поставить для того, чтобы сидеть, ведра поменьше? - Он с надеждой посмотрел на Уолли.
- Молодец! Как видишь, думать не так уж и трудно, верно?
- У меня от этого голова разболелась. - Однако похвала его радовала.
- Наставник?
Уолли повернулся и встретился с серьезным взглядом Катанджи. Позади него беспокойно стоял новичок Матарро.
- Катанджи, давай сразу договоримся - я не твой наставник, если не считать той странной клятвы, которую принесли Ннанджи и я. Так что будем считать, что я твой наставник только в том случае, если рядом нет Ннанджи, хорошо?
- Да, милорд. - Катанджи угрюмо повернулся к брату.
Уолли встретился взглядом с Матарро и подмигнул. Мальчишка изумленно дернулся, а потом улыбнулся.
- Наставник, могу я снять свой меч? Мат'о говорит, что возьмет меня с собой наверх, на "воронье гнездо". Но с мечом наверх нельзя.
Ннанджи нахмурился, услышав, как Катанджи щеголяет морским жаргоном. Уолли мог догадаться о значениях слов, но сама необходимость догадываться говорила о том, что Шонсу никогда не заботился о том, чтобы выучить терминологию. Очевидно, для воина корабль был лишь удобным средством передвижения.
- Полагаю, он думает, что сухопутный житель не отважится подняться на эти... как называются эти поперечные штуки, ученик?
Катанджи бросил встревоженный взгляд на Уолли, словно говоря, что не нуждается в подобной помощи.
- Реи, милорд, - сказал Матарро.
- Тогда покажи ему! - искренне сказал Ннанджи. - Давай! Я подержу твой меч. Вероятно, он сможет найти тебе и набедренную повязку? В килте не слишком удобно лазать по мачтам.
Пораженный столь неожиданной снисходительностью, Катанджи поспешно расстегнул перевязь и подал ее Ннанджи, сбросил сапоги и убежал вместе с Матарро. Ннанджи снова перевел взгляд на Уолли.
Уолли одобрительно кивнул.
- Так от них будет больше пользы.
Ннанджи быстро учился.
----
Какое-то время Уолли стоял, опершись спиной на планшир, и наблюдал за корабельной жизнью. Двое юношей играли в какую-то игру на крышке одного из люков, три женщины чистили овощи на другой. Очень тощий юный матрос начал драить палубу. Томияно и еще двое мужчин сидели в углу, скрестив ноги, и делали вид, что сплетают канат, однако большей частью они внимательно следили за гостями. Слышался смех, доносившийся со стороны рубки и сверху, где, видимо, забавлялись Катанджи и группа подростков, невидимые среди парусов. Солнце стояло высоко, было жарко. Хонакура куда-то исчез. Брота, словно красная гора, сидела у румпеля, беседуя с пожилой женщиной в коричневом платье. Движение по Реке возрастало, и это могло быть знаком того, что "Сапфир" приближается к Аусу. Или куда-нибудь еще.
Затем послышалось ошеломленное шипение Ннанджи. Из двери на полубаке появилась девушка в желтом бикини. Улыбаясь, она направилась в сторону воинов, не торопясь, так что они могли насладиться движениями ее бедер. При ней был меч.