Белозеров ходил, как в воду опущенный, не решался взглянуть Вересову в глаза. Иногда ему казалось, что он мог все таки вывезти его родителей, насел бы понастойчивей и вывез, и тогда они уцелели бы. И Аннушку было жалко; совсем уже забыл, чего греха таить, привык к Лиде Раковой, полюбил, вроде никогда никого другого и не было, а теперь затосковал. Будто сам виноват был, что ее угнали в Германию.
И снова их выручила работа. Фронт наступал, а в наступлении хирургу некогда ни думать, ни переживать. Сотни раненых, бесконечный конвейер разорванных тел, раздробленных костей, перекошенных от боли лиц. Смой кровь с перчаток, повернись к сестре, чтобы вытерла пот, заливающий глаза, — следующий!
День Победы они встретили под Дрезденом, в богатом частном санатории с прекрасно оборудованными лечебными кабинетами, светлыми, просторными палатами, островерхими готическими башенками над корпусами, огромным ухоженным садом с цветниками и фонтанами, — последнем пристанище полевого подвижного госпиталя. И вот тут-то пути Белозерова и Вересова разошлись. Вскоре Федор и Лида демобилизовались и уехали в Минск, Николая Александровича к осени академия отозвала заканчивать адъюнктуру, и он перевез жену в Ленинград.
Он мечтал об адъюнктуре все четыре года войны. По ночам копировал интересные истории болезней, описывал для памяти сложные операции, переписывался с солдатами и офицерами, спасенными им, чтобы знать отдаленные результаты, корпел над хирургическими атласами. Теперь все это должно было пригодиться.
С того ясного, словно выкупанного в желтом сентябрьском солнце, дня, когда Вересовы приехали в Ленинград, и вплоть до переезда в Минск, в Сосновский НИИ, их жизни укладывалась в несколько сухих анкетных строк. Николай Александрович закончил адъюнктуру, защитил кандидатскую и был оставлен на кафедре факультетской хирургии. Преподавал, работал в библиотеке и виварии, оперировал, писал статьи и монографии, стал доктором наук. Ольга Михайловна работала в районной поликлинике, в больнице, потом ее пригласили на кафедру педиатрии мединститута. Она тоже защитила кандидатскую, правда, на двенадцать лет позже мужа — двое детей не очень-то много времени оставляли для научной работы.
Белозеров до поздней осени сорок пятого прожил с Лидой Раковой врозь — ждал Аннушку. Двадцать шесть девчат и парней вывезли вместо с нею немцы из Низков, — вернулось всего девять. От них Федор Владимирович узнал, что Аннушка погибла в концлагере Геникзен, возле Ганновера: тяжело простыла в дороге, и сразу по приезду ее вместе с другими больными отправили в газовую камеру.
Больше ждать было нечего и не на что было надеяться. Белозеров и Лида поженились, у них родился сын. В честь Вересова, которого любили оба, его назвали Николаем.
Федор Владимирович начал мирную жизнь заведующим райздравотделом. Восстанавливал больницы и поликлиники в сожженном, разрушенном Минске, возвращался домой, перемазанный известкой и мелом, охрипший от ругани с прорабами и снабженцами. Лида подшучивала, что он из хирурга превратился в начальника строительства; действительно, в первые послевоенные годы кирпич, стекло и цемент интересовали Белозерова куда больше, чем медицина.
— Смейся, смейся, — добродушно ворчал он. — Смеяться все мастаки. А вот не восстановим к зиме котельную в клиническом городке, не запасем дров, тогда вы у меня посмеетесь.
Расторопный, энергичный, Белозеров успевал всюду: добывал инструменты и рентгеновские аппараты, квартиры для врачей и места для их детей в яслях и детских садах, машины и постельное белье. Его любили за простоту, за общительный нрав, за то, что никогда не кидался напрасными посулами, а если уж что обещал, разбивался в лепешку, но выполнял.
Через несколько лет Федору Владимировичу поручили возглавить онкологическую службу: он стал главврачом республиканского диспансера.
В 1957 году, на XIV сессии Генеральной ассамблеи ООН, делегация Белоруссии обратилась ко всем странам мира с призывом усилить борьбу против рака, предложила широкую программу международного сотрудничества. Тезисы доклада, вызвавшего горячее одобрение и поддержку, готовил Белозеров со своими помощниками. К тому времени он уже защитил кандидатскую диссертацию, связанную с изучением эпидемиологии рака желудка. Одним из официальных оппонентов Федора Владимировича был Вересов.