— Но понимаю я тебя, Федор. — Вересов вздохнул и полез в карман за папиросами. — Говоришь об экономии, а предлагаешь расточительство. Ведь нынешние переделки в сто раз дешевле будут, чем новый корпус. Да и когда его еще построят. А этот… Ну, на месяц позже сдадим. Зато ж он сразу куда бо́льшую пользу приносить станет. Ты эту пользу со счета не сбрасывай.
Белозеров стоял, облокотившись на подоконник, и дымил сигаретой. Вересов чувствовал, что слова отскакивают от него как горох от стены. Одного он не мог понять: почему Федор трусит. Не был он трусом, никогда не был. Легкомысленным, случалось, был, обидчивым, бесшабашным, но трусом не был. В летучке кровь раненому переливал, а тут — самолеты. Один пикирует, сволочь, прямо на машину, все разбежались, а он переливает. Рядышком как садануло, аж солдат взмолился: «Уходи, доктор, мне все равно помирать, а сам ни за грош погибнешь!» — и головы не повернул. Орден Красной Звезды ему тогда дали, спас человека, убежал бы — конец. А не промажь летчик, возьми чуть правее — от машины одни клочья остались бы. Не мог же он измениться только оттого, что в это кресло сел, возраст не тот да и характер…
Белозеров видел в стекло, как хмурится Вересов, как потирает шрам на левой щеке, и его охватывало раздражение. Ну, что человеку надо? Не ты строить начинал, не тебе и отвечать. Получил готовое — работай, чего лишние синяки искать. Конечно, вышла с этим корпусом промашка, хотя не так страшен черт, как его Жарков малюет. Просто на сроки все жали, на сроки, а заказывать новую проектную документацию — ее еще и сегодня ждал бы. Хорошенькое дело — пустить в ход взрывчатку. От нее такое эхо пойдет, всеми своими годами безупречной работы не заглушишь. Нет, нет, министру об этом лучше и не заикаться. Не хочется рисковать. Надоело. Нравится кабинет этот, с огромным столом и разноцветными телефонами, приемная нравится, и что в ней директора институтов, такие же, как Вересов, и главврачи крупнейших клиник сидят, дожидаются, пока пригласит, размах нравится. Ну да, честолюбив. А кто не честолюбив? Дураки и бездельники. И Вересов честолюбив, и Жарков. О больных заботится? Разговорчики… Жарков из этих новых установок докторскую диссертацию выдоил бы, а старые уже обсосаны, вот и бушует. И это понятно. Но Вересову сюда путаться нечего, ему это ни к чему, он не радиолог, а хирург. И надо с этим разговором кончать, секретарша уже несколько раз заглядывала, видно, люди дожидаются.
Он вернулся к столу, обтянутому зеленым сукном, прижал ладонью бумаги.
— Вот что, Николай, ты мне свои записи оставь. Все твои предложения будут рассмотрены в самое близкое время, я об этом позабочусь. Думаю, министру твоя хватка понравится, добудем денег и на подземный переход, и на кондиционеры, и на прочие мелочи. О радиологическом корпусе больше говорить нечего. Жаркова я у тебя заберу, с кадрами договорюсь, пусть он тебе голову не морочит. Все, брат, извини, у меня людей в приемной полно.
Вересов встал.
— Жаркова не тронь, сам разберусь. Насчет корпуса этого треклятого я еще в Москве посоветуюсь со специалистами, потом тебе доложу. Идет?
— Как хочешь, — пожал плечами Белозеров. — Только я тебя очень прошу — не затевай широких обсуждений. Не хочется мне, чтобы об этом много говорили.
— Можешь не сомневаться, не маленький. — Вересов погасил окурок и подал Федору руку. — Загляните вечером с Лидой и ребятами, у Наташки день рождения. Велела напомнить.
— Не забыли, — усмехнулся Белозеров. — Будем.
3
Вересов уговорил строителей на несколько дней приостановить работы на радиологическом корпусе и вылетел в Москву.
— Что вам, батенька, сказать? — пощипал пышную седую бороду академик Киреев, заведующий радиологическим отделом института экспериментальной и клинической онкологии. — Ваш проект я знаю, в свое время консультировал его. По этому проекту, почитай, два десятка радиологических корпусов построено. Год назад он был хорош, сейчас нуждается в переделках. Обычное дело: издержки технического прогресса. Жарков прав: новые установки гораздо эффективнее. Вот вам адресок. — Киреев записал на листке адрес организации, проектирующей медицинские учреждения. — Они уже посчитали для «Рокуса» и «Луча» фундаменты и каньоны, в проект будут вноситься изменения. Однако, улита едет, когда будет… Поезжайте к ним, возьмите расчеты, обсудите у себя в институте, в министерстве. — Он хитро прищурился, собрав у глаз глубокие морщинки. — Вам мучиться, вам и решать.