Оказавшись неготовыми к такой атаке, десантники ретировались, очевидно, понеся большие потери. Вернувшись за баррикаду, довольный Неррона хотел поблагодарить орчонка. Но тот сидел обхватив руками колени. В темноте Самуэрс заметил, что мальчик ранен.
- Где тебя прихватило? Крикнул с досадой Неррона. Орчонок указал на живот.
Перевяжите его! Помогите остановить кровь.
Элек чувствовал, что сознание уплывает. Его качало на волнах. Где-то вдалеке шла беспорядочная пальба, в воздухе пахло дымом и кровью. Ах, это же была его собственная кровь. Почему так больно. Почему так больно умирать? Маленький орк не желал встречи со смертью.
Маршалу Радко доложили о том, что десантники встретили сильное сопротивление и понесли огромные потери. Они вынуждены отступить обратно в месту высадки.
- Что значить огромные? Доложите мне цифры, полковник. Вы же не барышня кисейная, надеюсь, в обморок тут не хлопнитесь! Хватит драматизировать. Это война, я лишь прошу, чтобы меня информировали, а оценочные суждения и свою прелестную эмоциональность оставьте для светских салонов.
Флаг-капитан смущенно принялся царапать стилем свиток.
Погибших около сорока десантников, раненых примерно в два раза больше.
- Так, это плохо. С такими раскладами мы не продержимся здесь эту ночку. Значит так. Приказываю панзергренадерам вернуться на корабли, будем взлетать.
- Господин маршал, но сейчас очень темно, в таких условиях взлёт...
- ...взлетать, полковник!
Через двадцать минут Радко сообщили, что десантники начали погрузку.
И какое же это было чудо, когда, сквозь изрытые бомбежкой проспекции, корабли поднялись в ночное небо.
Неррона услышал форсажный рев импеллеров. Ополченцы закричали ура. Но старый генерал не спешил радоваться. Он искренне надеялся застать оккупантов со спущенными штанами и взорвать к черту их корабли. Но эти трусливые твари предпочти убраться восвояси.
Что теперь, победа? Как бы ни так. Они наполнят погреба новыми бомбами и будут утюжить Рорар пока тут живого места не останется. Чертовы уроды...
Когда последняя машина поднялась в воздух, маршал с замиранием сердца посмотрел на свиток. Три мультидекера во время взлета упали на землю. Или зацепились крыльями за обломки, или не разглядели ям, или что-то ещё.
Причем, один из этих трех был альмаиканским, а два орочьими. Орки, как узнали, что люди уходят, побросали десант и навострили лыжи на взлет ...
Флаг-капитан дрожащими губами обратился к командующему.
- Господин маршал, пришла шифрограмма из штаба флота.
- Что там, сынок, что пишут штабные кривляки?
- Господин маршал, вам приказано следовать на Поботлам и сдать командование вице-маршалу Рахалу.
- Что-нибудь еще?
- Кроме того, вам приказано срочно направиться в империю Гонац.
- Ясно.
В эту ночь Неррона так и не заснул. Его пригласили на совет ляйтеров. Оказалось, что на его участке шли самые кровопролитные бои. Однако, врагу так и не удалось отбить рыночную площадь и продвинуться вглубь городейника. Кроме того, Неррона узнал, что захвачено в плен много лартианских десантников. Когда орочьи мультидекеры взлетали, они не стали дожидаться своих ребят. Но это многим спасло жизнь, потому что стало известно, что во время взлета разбилось три корабля.
И все-таки Самуэрса Неррону не покидало чувство печали. Как много хороших ребят погибло сегодня, и как мало надежды оставалось пережить следующие бомбёжки.
Неррону назначили ляйтером. Того булочника убило. Место оказалось вакантным. Самуэрс выслушал эту новость без эмоций.
К концу подъехал руководитель ополчения. Это был невысокий, морщинистый гном. Неррона удивился. Потому что никогда до этого его не встречал.
Организовать такое дело, фактически спасти провинцию от оккупации. И кто же это мог быть?
Говорил лидер очень тихим голосом. Но это тем более заставляло вслушиваться в каждое его слово.
- Друзья, дело сделано. Айнзацкоманды исполнили свой долг. Городейник спасен. По крайней мере на ближайшее время. Завтра мы будет чистить город от швали, которая продавала его все эти годы. Но. Но вы должны знать и другое. В военном смысле Рорар никогда не выстоит против алчного ордена Альмаики и коврулевства Ларты.
А посему есть только один выход, друзья. И это не война. Это переговоры. Теперь, когда нам есть, чем подкрепить свою позицию, я считаю, мы должны обратиться к миру.