Там она поглядела на часы и бросилась было к столу Линды на очередной звонок, но натянутая улыбка секретарши заставила ее остановиться. Обернувшись, она увидела на своем столе небольшой букетик весенних цветов. Этого, признаться, она не ожидала: он не походил на человека, склонного к романтическим жестам.
На столе лежала еще визитная карточка. Энн подняла ее, и в ладонь соскользнул ключ от дома. Это был второй подарок — больший, чем букет цветов.
Через плечо Энн Линда прочла надпись на оборотной стороне визитки: «У меня нашелся всего один запасной ключ. Что до адреса, он тебе известен».
— От Пита? — чуть не прыгая от восторга, спросила Линда.
Энн покраснела, поставила цветы в вазочку и направилась к стулу. Откинувшись на нем, она вновь обрела твердость.
— Шутка, — сказала она.
— Но какая утонченная шутка!
— Не вижу никакой утонченности. Просто человек не умеет себя вести, — подчеркнуто сухо сказала она.
— Энн, а как еще должен вести себя мужчина по отношению к такой милой даме? Потом, Энн, тебе нужен мужчина.
— Это атавизм, — огрызнулась она. — Каменный век человечества.
— Нет, нет и нет! — запротестовала Линда. — Человек не должен жить один.
С этим жизнеутверждающим заявлением она покинула кабинет.
Энн потрогала пальцем нежные лепестки. Когда-то она думала так же, как и Линда. Слава Богу, она поняла, что это не так, и не собирается второй раз наступать на одни и те же грабли.
Хватит, сказала она себе. Время романтических бредней отошло в прошлое. Настало время отрезвления. Никаких мужчин. У нее есть Рейчел — этого с избытком хватит.
К двум часам дня Энн перечитала коротенькую записку добрый десяток раз. Конечно, ей надо было укрыться где-то от угроз Джерома, но принять предложение означало подвергнуть себя иному риску.
Склонившись над столом, она попыталась уйти в работу. Через пять минут ей, однако, пришлось признать свое полное поражение.
Отбросив в сторону бумаги, она уронила голову на руки…
И тут же услышала звуки скрипки. Оторопев, Энн подняла глаза. В дверь вошел скрипач в смокинге. Пока он играл Бетховена, поджарый официант с седым пробором вкатил в комнату тележку с серебряными тарелками. Ослепительно улыбнувшись, он поставил ей на стол тарелку с салатом из проращенной люцерны — порция, которой хватило бы на пятерых.
Энн натянуто улыбнулась. На стол последовала вторая тарелка. На ней был сандвич с ореховым маслом. На третьей тарелке расположился огромный кусок великолепного сырного пирога.
Энн ошарашено откинулась на спинку стула. Кто бы мог подумать, что Пит Хоуган способен на такие сумасбродства?
— Это не человек, а сплошная серия сюрпризов, — выпалила Линда.
Энн повернула свой стул от окна и вида падающих на землю снежинок.
— Я сама без кого-либо прекрасно со всем справлюсь.
Линду это не убедило.
— Куча матерей-одиночек заявляют, что в состоянии растить детей самостоятельно. Это все феминистские штучки. Неужели ты не сыта своим одиночеством? Неужели ты не соскучилась по семейной жизни? По мужчине, наконец?
Соскучилась? Она до сих пор не позволяла себе задаваться таким вопросом. Да, ей не хватает мужского тепла. Она скучает по нежности и ласке. Порой становится тошно от того, что не с кем разделить радости и тревоги за Рейчел, но она всегда испытывала панический страх перед замужеством, а теперь к этому добавился страх за будущее ребенка.
Энн нахмурилась, уставившись на кусок пирога на тарелке. Другой послал бы ей завтрак из дорогого французского ресторана, но Пит не стал щеголять своими возможностями. Он хотел не поразить ее, а заставить улыбнуться. И добился своего. Который раз он заставал ее врасплох. Больше этого не должно повториться. В конце концов, она не сентиментальная двадцатилетняя дурочка, готовая потерять голову из-за цветов и забавного ленча.
Вечером, направляясь на машине к дому Нормы, Энн убеждала себя, что и в поцелуе-то его не было ничего особенного. Она распустила нюни и размякла, тронутая мягким голосом и участливостью, польщенная интересом к ней красивого, солидного и умного мужчины.
Энн припарковала автомобиль и побежала к дому Кэрин.
Пит увидел ее в тог момент, когда она вышла из дома Кэрин, нагруженная вещами. Через несколько минут она пошла в обратную сторону с плачущим ребенком на руках. По-соседски помочь одинокой матери, что в этом плохого? Заодно прекрасный предлог повидаться с ней.
Он по-прежнему считал себя прагматиком, человеком с изрядным запасом здравого смысла, но его неудержимо влекло продолжить их отношения — в рамках дружбы, разумеется. Есть два пути обрести утраченный контроль над собой: выбросить ее из головы либо узнать поближе, увидеть такой, какая она есть, и после этого остыть.
Схватив куртку, он бросился к двери. Утренний фокус с цветами стоил ему одного телефонного звонка, не считая, разумеется, денег. Организовать сумасбродный ленч стоило больших усилий. Пит решил, что уж если ему никак не удается забыть ее, то черта с два он допустит, чтобы она забыла о нем.
Запихивая в сумку остатки детских вещей, Энн тяжело вздохнула. Еще немного, и она готова. За последние полчаса она ни разу не подумала о Пите. Хороший знак, честолюбиво улыбнувшись, подумала она.
— Помощь не нужна?
Вздрогнув, Энн чуть не выронила банку из рук. Опять он застал меня врасплох, подумала она, ощущая нервную дрожь и сладкое, почти девическое волнение.
— Шел домой и увидел свет, — сказал он, прислонившись к косяку.
На секунду их глаза встретились, и воспоминание о поцелуе заставило ее покраснеть.
— Мне осталось упаковать вот это. — Женщина жестом указала на личные вещи. — Ну, и кое-что нужно перенести — манеж, например.
Поколебавшись, она обошла вокруг стола и с коробкой в руках вышла. Порыв ветра рассыпал ее волосы по щекам. Она почти обрадовалась морозу, надеясь, что он поможет остудить в ней жар.
— Спасибо за цветы и…
Он сошел с крыльца и присоединился к ней.
— Тебе понравилось?
— Ну, конечно. — Вообще-то она не хотела этого говорить, но, задумавшись, где он в такое время года нашел весенние цветы, она проговорилась: — Я про цветы.
— Я понял.
— А ленч… Очень остроумный. — Ухмыльнувшись, он склонился над коробкой.
— Он тебе понравился?
Она не могла лгать. Этот голос и улыбка растопили ее волю к сопротивлению.
— Да, мне было очень приятно.
— Несмотря на то, что существует еще салат из проростков люцерны, я подумал, что этот вариант тоже окажется на редкость славным. Не правда ли, все это очень забавно?
Энн встревожилась, чуя подвох в вопросе.
— Что именно забавно?
— Что между нами столько общего.
Энн вспомнила образцовый порядок, царящий в его доме, и тот хаос, который она неизбежно устраивала на каждом новом месте, и со смехом сказала:
— Неужели?
Пит продолжал, словно не заметил, что ему противоречат:
— И хотя я не большой поклонник популярной беллетристики…
Энн, прищурясь, поглядела на него. Когда это он успел заметить книжку, которую она засунула в сумку с детскими вещами?
— Я обожаю вечером послушать музыку и почитать. А чем ты любишь заняться после работы?
— Чем люблю заняться? — Они снова зашли в дом, и Энн потянулась к детской кружке, которую забыла на верхней полке. Она почувствовала, к чему эти вопросы, и не спешила с ответом.
— Вот именно. Танцевать? Играть в гольф? Ну, так что же?
Он понимал, что смущает ее своими вопросами, но ничего не мог с собой поделать. В какой-то момент — то ли после поцелуя, то ли после ее ухода, то ли после прочтения благодарственной записки — ему страстно захотелось быть с ней еще и еще. По правде сказать, он вообще не знал, что так бывает.