— Ладно, — сказал он сухо. — И что же, по-твоему, им от меня сейчас нужно?
Энн подождала, пока их глаза встретятся.
— Дружбы, — ответила она.
В спальне Энн наконец перевела дыхание. Она зашла слишком далеко, растравив еще не зажившие раны Пита. Отзывчивая душа хотела помочь понять, что он нужен братьям не меньше, чем они нужны ему. Что ж, я вела себя, видимо, в эти минуты из рук вон плохо, — подытожила Энн. Ни одно слово не возымело желанного действия. Все, что можно теперь было сделать, — оставить этого упрямца в покое, чтобы сказанное утряслось в его разгоряченной голове. А ей тем временем необходимо уладить свои собственные трудности.
Энн вернулась на кухню с пальто в руках. Мужчина стоял к ней спиной. «Посмотри на свою медузу Горгону, — подумала она. — И дай мне возможность взглянуть в глаза моего разъяренного вепря».
— Если в полночь не вернусь, высылай подкрепление.
Пит резко развернулся.
— Если ты не вернешься в ближайшее время, я буду у дверей Кристины Бэррет.
Как хотелось отмести в сторону все обиды и упасть в его объятия, но она удержалась от искушения.
— Я приложу все усилия, чтобы ты этого не делал.
Пит долго смотрел ей вслед. Она ничего не поняла в моих отношениях с братьями. Ему хотелось дать им все, хотелось защитить их, но ничего не вышло. Однако в очередной раз он с изумлением понял, что может многому поучиться у этой стойкой женщины. Ни малейшего колебания не было в ее голосе или взгляде, когда они спорили. За всю жизнь ему не приходилось встречать такого сильного и решительного характера.
Он искоса взглянул на Рейчел. Сегодня он намеревался испытать себя. Грудные дети меня не боятся, подумал Пит с уверенностью и вспомнил, как Энн однажды сказала ему что-то в этом роде.
Насупившись, он поднял с пола погремушку и подвесил над диваном рядом с Рейчел. Та безмятежно и сладко спала, повернув голову набок.
Пит сжал пальцы в кулак, который на вид каялся больше детской головки. Как может такое миниатюрное и сладкое создание причинить ему большое беспокойство? В одно мгновение к нему вернулась прежняя уверенность и самообладание. Уж часа два дядя сможет продержаться!
Через несколько секунд ему пришлось убедиться в скороспелости своих умозаключений. Рейчел распахнула глаза и пробежалась ими по комнате. И тут же без всякого основания ее личико из бело-молочного стало бордово-красным, пронзительный крик потряс воздух.
Девочка поняла, что матери нет дома.
Глава 11
Охваченный паникой, Пит бросился к ребенку. Может быть, ей больно и оттого она такая красная? С некоторым успехом он сумел взять спокойный тон, приступая к разговору.
— Эй, Рейчел, — заискивающе произнес дядя. — Это что-то новенькое, такого я еще не видел.
Девочка в изумлении затихла, переместив свое внимание на него. Блаженная тишина продолжалась, однако, не более секунды. Ее крики возобновились с новой силой.
— Успокойся, — уговаривал Пит себя и Рейчел, пытаясь унять панику. И тут заметил швабру. Вытащив ее из угла кухни, он встал перед девочкой во фрунт. Потом, чтобы отвлечь внимание ребенка, начал играть с нею в прятки.
Округлив глаза, Рейчел перешла на занудливое хныканье.
С тяжелым вздохом Пит рухнул на стул. Кризис номер один был благополучно преодолен, и ему хватило ума сообразить, что неизбежно следует ждать второго.
И тот поспел через час.
Согреть молоко не составило проблемы. Любой остолоп смог бы вскипятить воду и поставить в нее бутылочку, но вот как взять ребенка на руки, этому в колледже не научили.
Он внимательно изучил и проанализировал ситуацию, а затем прибегнул к логическому методу.
Сев перед Рейчел на корточки, Пит взял в руки бутылочку. Руки ребенка с жадностью схватили ее, словно ребенок умирал от голода и жажды.
Донельзя довольный собой, Пит расслабился, наблюдая, как девочка сосет молоко. В течение нескольких минут бутылочка совершенно опустела, и тут возникла следующая проблема — брать на руки Рейчел или не брать. Энн обычно подхватывала дочку еще до того, как та начинала негромко скулить, просясь на руки, но Пит этого не знал и оказался в затруднении.
Мужчина устроил себе энергичный разнос. В конце концов, он интеллигентный, высокообразованный тридцатипятилетний человек и должен суметь взять на руки младенца.
Наклонившись, он благоговейно просунул одну руку ей под попку, другую — под спину и медленно поднял, прижимая к себе.
Откинув голову, крошка что-то заворковала, широко открытыми глазами стала изучать дядю.
Пит изловчился изобразить улыбку.
— Слушай, котеночек, пожалуйста, не надо крика. Поверь мне, ты совершенно определенно имеешь дело с неофитом, ничего не смыслящим во всех этих вопросах.
Покачивая на руках девочку, он отвинтил крышку с питанием для грудных детей. Все, казалось, шло как нельзя лучше, пока он не предложил ей ложку тертой свеклы. Нос у нее сморщился, и пюре пузырями вылезло из маленького рта.
— Рейчел, это некрасиво. Ну же! Это то, что оставила тебе мама.
Сверкающие карие глазенки улыбнулись в ответ.
— Вот и отлично. Давай попробуем еще раз.
Когда он засунул Рейчел в рот вторую ложку, она выплюнула ее содержимое.
Пит весь был заляпан красными пятнами.
— Попробуем отыскать что-нибудь еще. Этой штукой пусть тебя кормит мамочка.
Сердце у Энн сжалось, пока она ждала в коридоре квартиры, где жила Кристина. Когда дверь открылась, до женщины донеслись звуки музыки — это был Моцарт. Энн завершила свои подсчеты и обернулась. Едва ли Кристине будет интересно узнать, что на полоске обоев по стене коридора разместилось ни больше ни меньше, как сто семьдесят пять розовых цветочков.
— Не ожидала, что ты надоедлива до такой степени.
Энн выпрямилась и расправила плечи.
— Мне нужно с тобой поговорить. — Кристина подплыла к Энн, высокомерно задрав подбородок.
— Нам не о чем говорить.
Сколько раз приходилось Энн размышлять о природе женской вражды и причинах столь неприязненного отношения к ней данной особы. В конечном счете она все списала на несовместимость житейских установок в их семьях.
— Тебе известно, что вытворяет твой отец?
— Мне известно, что он хочет взять Рейчел под свою опеку. И тебе следует уступить ему в этом вопросе. Он хочет предложить ей ту жизнь, которую ты никогда не сможешь ей дать. Как дочь Кита девочка заслужила это.
Энн удержала свою руку, теребившую пояс пальто.
— Значит, ты ничего не понимаешь.
Кристина бросила на бывшую невестку холодный взгляд:
— Уверяю тебя, я понимаю все.
— Нет, не понимаешь. — Энн почувствовала подступающий приступ злобы. — Он угрожает выкрасть ребенка.
Быстрый, тонкий смех наполнил воздух.
— Это возмутительно. Ты смешна в своих обвинениях, Энн. — Голос Кристины понизился, с лица пропала фальшивая улыбка. — Я думаю, наш адвокат заинтересуется тем обстоятельством, что ты клевещешь на моего отца.
Она вышла на площадку и распахнула двери настежь.
— Не понимаю, почему я считала тебя лучше, чем ты есть на самом деле. — Лицо Кристины пылало от ярости. — Ты никогда не была членом нашей семьи. Я вообще полагаю, что женитьба моего брата на тебе была результатом его временного душевного расстройства. Ты никогда не была парой для Бэррета, а теперь еще и лжешь, чтобы причинить нашей семье новые неприятности.
Энн пропустила мимо ушей все оскорбления в свой адрес.
— Я не лгу. И даже если ты уверена, что я говорю неправду о твоем отце, ты в любом случае знаешь всю правду о Ките. Кристина, ты должна рассказать об этом отцу. Расскажи, что у меня ничего не было с Майклом. Расскажи о запоях Кита. Твой отец…
— Моему отцу хватит той боли, которую он уже пережил, — огрызнулась Кристина. — Не рассчитывай, что я буду рассказывать ему о Ките только ради тебя.
— Но твой отец винит меня в смерти Кита.
— Значит, ты заслуживаешь таких обвинений, — сказала Кристина, снова обретая бесстрастный вид.
При всей напускной храбрости Энн почувствовала, что ее начинает бить озноб.