До сих пор Пит думал только о ее удобстве, но сейчас в нем проснулся безудержный порыв. Он был наполнен ее запахом, вкусом, ее прикосновениями, и он уже не мог больше сдерживать ураган, уносящий к вершинам наслаждения. Руки, только что бывшие мягкими и осторожными, стиснули ее плоть, раб своего влечения, он выдохнул ее имя и притянул к себе, не желая когда-либо отпускать.
Все, что разделяло их днем, исчезло сейчас при лунном свете. С щедростью и доверием, ошеломившими его, женщина еще больше раскрыла свое тело навстречу ему, шепча ласковые слова, смысл которых, вероятнее всего, и сама не осознавала. Все «нет», которые Пит слышал от нее раньше, унесло словно вихрем. И он хотел всего, что мог получить: наслаждения, ощущения, все, что называется любовью.
Буйство ночи захватило и часть утра. Когда косые лучи утреннего солнца озарили комнату, Энн смежила веки. Она лежала тихая, балансируя на грани сна и бодрствования. Облако любви обволакивало ее словно коконом. Она чувствовала себя безопаснее рядом с Питом, более защищенной, чем когда-либо в своей прошлой жизни. Никто до сих пор не смог одарить ее этим драгоценным ощущением. С его твердостью и силой он сумел убедить ее, что все будет в полном порядке.
— А ну-ка, соня! — шутливо сказал Пит, потрепав ее рукой по плечу. — Пора просыпаться. У меня для тебя сюрприз.
Неохотно и лениво Энн отпихнула от лица подушку и заставила себя перевернуться на спину.
Пит, ухмыляясь, стоял у постели с подносом в руке, который тут же поставил рядом с ней.
— Только не надо глядеть так испуганно. — Энн удивленно всплеснула руками. Слишком хорошо она представляла его кулинарные способности. Все еще сомневаясь, она поглядела на поднос. Как отказаться от завтрака, не ранив его чувств? Извиняющимся тоном женщина сказала:
— У меня нет времени на завтрак. Нужно встать и кормить Рейчел.
— Уже покормлена.
Энн тихо простонала. Ее пугала даже необходимость приподнять салфетку на подносе, чтобы увидеть, чем он собрался ее травить… то есть потчевать. Она отбросила прядь со лба и с деланной улыбкой воскликнула:
— Вуаля! — Салфетка отлетела в сторону.
Вид яичницы-болтуньи, тарелки со свежими фруктами и золотисто-коричневых рогаликов не просто поразил ее — она почувствовала, как разыгрался аппетит и засосало под ложечкой. Заинтригованная, Энн взбила подушку и, сев прямо, опустила ягодку клубники в рот.
— М-м-м. Ты решил вконец избаловать меня.
— А что, идея. Ну, приступай к завтраку, а мне нужно вернуться.
Пока его не было в комнате, Энн с энтузиазмом вонзила вилку в яичницу. За все детство ее ни разу не баловали. Полная независимость — и в первую очередь от нее, подразумевалась как нечто само собой разумеющееся. Все всегда были заняты. Единственный раз в жизни ей принесли завтрак в постель, когда она после родов лежала в больнице.
— Кофе подан, — провозгласил Пит.
Вилка застыла в воздухе после такого объявления, она засмеялась. Все это было слишком славно, чтобы быть правдой, хоть его кофе и был ужасным.
— Вот он, — сказал Пит, ставя на поднос кофейник и две чашки.
Энн ухмыльнулась.
— О, чудно, кофе. — Поколебавшись, она спросила: — Ты в самом деле сам сделал завтрак?
— Норма, — лаконично ответил он, пододвигая ей чашку.
Приятный душистый аромат ударил в ноздри.
— Да восславится во веки веков ее доброта. — Глазами скользнув по галстуку, она предложила ему клубничку. — Ты одет.
Пит нахмурился, подражая ей.
— А ты надеялась, что я по-прежнему гол как сокол?
Пальцем она дотронулась до краешка его губ.
— Надеюсь, мне придется ждать до…
— Четырех вечера. — Он наклонился для поцелуя. От губ Энн исходил аромат клубники.
— Не очень-то скоро.
— Нет, вполне, — пробормотал он, едва удерживаясь от искушения послать ко всем чертям все на свете, кроме нее.
Энн ответила низким, хриплым смехом у самых его губ.
— Поняла. У тебя были потаенные мотивы, когда ты принес мне поднос с завтраком.
— Может быть, и да.
— О, хорошо. — Она скорчила недовольную гримасу. — Я куплю на ужин пиццу.
— Я держу в голове еще один рецепт.
Она укусила его за ухо.
— Об этом — потом.
Едва Пит собрался после трех утренних встреч с клиентами засесть за гору бумаг и сосредоточиться на деле, как к нему неспешно вошел Фрэнк. Было два часа дня.
— Я бы хотел обсудить с тобой вопрос о слиянии фирмы Бентли. — Он бросил контракт под нос Питу.
Пит почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Это что, Фрэнк уже считает себя одним из директоров, раз он позволяет себе вламываться в кабинет своего коллеги, предварительно не позвонив и не договорившись? Его закаленное за долгие годы терпение готово было лопнуть, но, на счастье, зазвенел телефон. Пит торопливо снял трубку, используя эти несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
За время разговора Фрэнк дважды нетерпеливо взглянул на часы.
— У меня пара минут, не больше, — сказал Фрэнк негромко и нетерпеливо. — Ко мне сейчас должен прийти новый клиент.
Но Пит уже передавал ему трубку.
— Это тебя, Фрэнк. Какая-то домашняя катавасия.
Фрэнк посмотрел на трубку с такой свирепостью, словно собирался вырвать провод из гнезда, и снова поглядел на часы.
— Ну, надеюсь, какая-нибудь ерунда? — спросил он. — Если так, сама все уладь.
Он говорил очень раздраженно.
— Уйти не могу. Сейчас придет новый клиент. Знаешь, какой.
Ага, понял Пит. Мистер Кучабаксинг.
— Теща, — пояснил Фрэнк притворно небрежно. — Все занимаются какой-то чушью. Я уже два раза ездил в больницу к жене, и всякий раз по ложному вызову. Третий раз — это уж слишком.
— Может быть, тебе все же стоит поехать. Все-таки дело не шуточное — роды.
— Я уже достаточно наездился и насиделся в приемном покое, и всякий раз тревога оказывалась ложной. — Он пожал мясистыми плечами. — Стоит оказаться дома, как меня начинают пилить, что я не нахожу времени для семьи. Конечно, она в положении, и дело серьезное, но должна же она понимать, что не могу я бросать все и мчаться к ней только потому, что кому-то что-то показалось. Ты меня понимаешь, ведь ты сам работаешь не покладая рук.
Нет, он его не понимал.
— Работа прежде всего, — повторил Фрэнк.
Пока Фрэнк говорил о негативных последствиях перехода фирмы Бентли в чужие руки, Пит не отрываясь смотрел на него. Не был ли и он еще недавно целиком поглощен собственной карьерой? Действительно ли карьера стоит тех жертв, которые он готов был за нее принести?
В четыре, как и обещал, Пит был дома. Пока он разминался на тренажере, Энн заправляла белье в стиральную машину. Хотя она не заставляла его утром что-либо обещать, ей было приятно, что он сдержал слово.
Включив стиральную машину, она прислушалась к звукам работающего мотора, слившимся с шумом воды в одну мелодию. Жизнь в эти минуты текла удивительно гладко, и даже воспоминание о неудачной попытке договориться с Кристиной не могло испортить блаженного настроения.
Но как же она собирается говорить с Джеромом? Едва Энн задумалась об этом, как звук дверного колокольчика отвлек внимание. Нельзя же оставаться в доме Пита вечно. Однажды всему придет конец. Но если такой момент наступит, не хотелось, чтобы он почувствовал себя обманутым, хотя речь будет идти о ее собственных кошмарах и бедах.
Энн отсчитала деньги за пиццу, а на обратном пути бегло взглянула на груду белья, которое нуждалось в глажке.
В спальне, уперев ноги, Пит мерно греб веслами. Безрукавка на нем взмокла, на лбу сверкали бисеринки пота.
Энн негромко покашляла.
— У тебя мышцы вздулись.
— Им так и полагается.
— А лицу полагается быть багрово-красным?
— Ты пришла сюда, чтобы критиковать мою систему укрепления организма? — отшутился Пит.
— Нет, я пришла сказать, что пицца прибыла. Дело теперь за тобой. Если не придешь через пять минут, я все съем сама.