Она вздрогнула, услышав голос Романа, подняла голову и увидела, что муж кивнул ей в сторону Джона Брадфорда, который стоял с бокалом в руке и выжидательно смотрел на нее.
— Я не хотел, чтобы вы пропустили мой тост, госпожа Джентри, — с улыбкой сказал он.
Пробормотав извинения, она поспешила занять место рядом с Сюзанной Шелби и подняла свой бокал, в котором еще оставалось немного рома.
— Я уже произнес тост за нашего хозяина, — начал Брадфорд, отодвигая стул и поднимаясь, — а теперь хочу выпить за здоровье двух других джентльменов. — Склонив голову в сторону Романа с Исааком, он высоко поднял бокал с ромом. — Джентльмены! Позвольте мне сделать одно предсказание: когда Кентукки станет действительно независимым штатом, один из вас будет его первым губернатором. — Поднеся к губам бокал, он одним глотком осушил его.
10
Август 1787 года
Разложив детские перины на солнце и замочив в железном корыте шторы, Китти принялась дергать рычаг на кровати младшего сына — деревянное приспособление, натягивающее веревки в раме.
— Господи, — вздохнула она, когда в комнату стремительно ворвалась Эстер с ведром в руках. — Да Трейс начинает прыгать на этой кровати, стоит мне только закрыть за собой дверь! Посмотри, как провисли веревки.
Проворчав что-то, Эстер поставила ведро с горячей водой на пол. Ее кулинарное искусство сказывалось даже на ней самой: лицо ее еще больше округлилось, талия раздалась, и она уже давно выбросила все прежние пояса.
Китти изо всех сил дергала рычаг. Подойдя к кровати, Эстер оттолкнула ее.
— Давай я попробую, а ты посиди, отдохни, и так суетишься с самого утра без отдыха.
— И ты тоже, — ответила Китти, но тем не менее уселась на стул.
Воздух, проникающий в спальню на верхнем этаже, приятно освежал ее кожу. Достав из кармана фартука носовой платок, Китти вытирала выступившие на нижней губе капельки пота. Эстер все вертела головой, не спуская с нее внимательных глаз.
— Ты, наверное, устала за день, — сказала она. — Вчера ты даже не ужинала.
— Я себя хорошо чувствую! — возразила Китти. — Все дело в жаркой погоде.
Эстер поглядела ей прямо в глаза и спросила, поднимая брови:
— У тебя были месячные?
Не вынеся взгляда ее проницательных глаз, Китти начала пальцем вытирать оставленное кем-то из мальчишек грязное пятно на подлокотнике орехового дерева.
— Эстер, если я устала или у меня нет аппетита из-за жары, то это вовсе не значит, что я беременна!
— Нет, конечно, — согласилась Эстер, — но были?
— Что были? — Китти невольно улыбнулась, и глаза Эстер радостно вспыхнули:
— Значит, не были! — Женщина выпустила из рук рычаг и в восторге поднесла к губам руку, чтобы скрыть улыбку.
Китти, позабыв о пятне, вскочила со стула:
— Ах, как я была бы счастлива… и Роман тоже, я уверена! Но может, ничего еще и нет… Сколько раз у меня бывали задержки.
Эстер, склонив голову набок, оглядывала ее с головы до ног.
— А судя по твоему виду, ты попалась.
— Перестань! — потребовала Китти, еще шире расплываясь в улыбке. — И ни слова не говори Роману: не хочу, чтобы он волновался из-за меня на конвенте в Данвилле. Он теперь не должен думать ни о чем, кроме будущего Кентукки.
— А на днях я видела колыбельку… — с самым невинным видом заметила Эстер. — На чердаке в дальнем углу.
— Хватит! — оборвала ее Китти.
Через три недели ее надежда переросла в уверенность, а когда однажды утром она, посмотрев за столом на маисовые лепешки, похлебку и жареную свинину, выскочила из кухни, чтобы ее там не стошнило, у нее не осталось никаких сомнений.
— Теперь-то ты скажешь об этом Роману, когда он вернется? — спросила Эстер, протягивая Китти мокрую тряпку.
— Наверное, скажу… — Китти попыталась улыбнуться, прижав тряпку к побледневшему лицу, и обе рассмеялись, а на глазах у Китти неожиданно выступили слезы. Она быстро смахнула их.
— Господи, я думала, что больше никогда не забеременею…
Когда приехал Роман, шел страшный ливень. Он промок до нитки, с полей его шляпы стекали ручьи воды, но в глазах его Китти уловила знакомый радостный блеск.
— Мы не получили из Данвилла ни одного известия! — с упреком сказала она. — Расскажи нам о работе конвента.
— Не все сразу, любовь моя! — рассмеялся Роман. — Я умираю от голода!
Дождь прекратился, облака на небе разорвались в клочья. Когда со стола убрали, Роман подошел к Китти, чтобы помочь ей поставить чистые тарелки на место. Взяв у нее из рук последнюю, он предложил:
— Пойдем немного погуляем.