Мальчик разинул рот.
Это были созвездия!
Над головой застыла Полярная звезда.
«Неужели снаружи уже ночь? Хотя… Если учесть, сколько я тут блуждал — самое то. Вот крику–то сейчас дома…»
Внезапно мальчик понял, что уже давно ощущает на себе пристальный взгляд сотен глаз. Это началось, как только отворились врата, просто в порыве чувств, он не сразу осмыслил данность. Мальчик оглядел залу.
На противоположной стороне высился трон. Сидящего на нём мальчик не разглядел — тот был словно укутан в ночь. Не помогали даже расставленные по всей зале свечи. Свет от них блек, касаясь пол сидевшего.
«Совсем как стены в туннеле за спиной…»
Вокруг трона, в три ряда, стояли люди в туниках с накинутыми на головы капюшонами. Монахи.
Мальчик в отчаянии принялся всматриваться в лица. Он искал знакомое выражение усталости… Однако под капюшонами ворочались лишь тени, так что ничего нельзя было разобрать.
Ряды дрогнули. Пришли в движение. Медленно расступились.
Мальчик увидел ещё одного персонажа трагедии — а в том, что он стал участником именно трагедии, не было никаких сомнений.
У подножий трона на коленях склонился человек. Он словно молился сидящему или, наоборот, смиренно внимал его волю.
— Папа? — Мальчик выронил нож. Тот со звоном отскочил от бетонного пола. Вспыхнула и погасла одинокая искра.
Восседавший на троне вскинул руку. Его перст указывал на мальчика. И мальчик чувствовал этот жест на себе. Внутри себя. В его трепещущее от страха сердце вонзилась вязальная спица. Мальчик вскрикнул от боли, схватился руками за грудь, но на ногах всё же устоял. А спица принялась вращаться, впиваясь всё глубже и глубже. Стало невозможно дышать. По щекам мальчика потекли слёзы. Волосы разметались, а плотно сомкнутые губы еле заметно вздрагивали. Мальчик мужественно терпел боль… но того, что случилось дальше не вынес бы ни один взрослый… ни по ту, ни по эту стороны реальности.
Восседавший на троне встал.
Сквозь слёзы мальчик увидел его голову, облачённую в шлем. Последний походил на перевёрнутое ведро, из днища которого торчат рога…
Указательный палец с перстнем поманил к себе.
Пророкотало:
— Ко мне…
Мальчик почувствовал себя червём, насаженным на крючок… В тот самый момент, когда рыбак задумал перебросить удочку.
Внутренности буквально вывернуло наизнанку. Перед глазами повисла бордовая пелена… а мозг просто утратил способность нормально мыслить.
Пол под ногами растворился.
Сознание тут же вернулось, а с ним и адская боль.
— Папа! — Мальчик взмахнул руками, силясь сохранить равновесие… но он вовсе не падал. Он завис в метре от пола, удерживаемый неведомой силой. Силой, что излучал скрюченный коготь стоявшего у трона существа.
Существо поманило, и мальчик полетел.
Монахи отстранились ещё дальше. Недвижимой осталась одна–единственная фигура. Мальчик с трудом повернул голову. Опал капюшон. Блеснули усталые глаза. Знакомый монах словно говорил: «Зачем? Твоему отцу уже ничем не помочь. Но я мог спасти от мрака тебя».
Мальчик не знал, что ответить на этот немой вопрос.
Ему просто было нужно. Ну очень! Ведь неведение — страшная вещь. А в совокупности с томимым ожиданием — просто жуть! Но сейчас это всё уже не имело никакого значения, и мальчик сосредоточился на своём мучителе.
— Я ждал тебя, — пророкотал тот, сгибая руку в локте и выворачивая кисть.
Мальчик услышал хруст собственных костей.
Сознание вновь заслонилось вспышкой боли.
— Пусти!
— Как скажешь.
Мальчик рухнул с высоты метра на подогнутые колени. Однако этой боли он даже не почувствовал. Физическая, она была ничто по сравнению с той болью, что он уже перенёс внутри себя. Холодная спица исчезла. Стало легче дышать. Но в голове по–прежнему царила адская вакханалия. Руки и ноги ощутимо покалывало.
Мальчик стремглав повернулся к отцу.
— Папка!
Тот не шелохнулся.
Мальчик придвинулся ближе и осел… Волосы на голове отца были абсолютно седыми. Зрачки заслонились обсидиановой мутью. Нижняя челюсть отвисла. С губы свисала слюна. Её нижний конец раскачивался у самого пола, словно маятник. Из глотки доносилось прерывистое мычание. Отец пытался что–то сказать, но не мог выдавить из себя ни слова. Ему словно запретили делать это.