— Не боишься? Там и громкие фамилии встречаются.
— Отбоялся я уже свое, товарищ секретарь.
Кириленко и Мазуров переглянулись. Последний хмыкнул.
— Умеешь же ты правильно сформулировать, Петро. В тебе великий оратор умер. Я тоже свое отбоялся. Вот только перед ними, — Мазуров кивнул в сторону висящей на стене фотографии, где секретари ЦК 19 мая этого года были сфотографированы с пионерами на встрече в честь праздника, — сейчас в ответе. Спросят меня когда-нибудь внуки — «Дед, а что ты для страны сделал?»
Машеров с удивлением впился взглядом в старого товарища. Они почему-то редко в последнее время разговаривали по душам. Наверное, и зря. Но зато сейчас он многое узнал об этих двух, облеченных великой властью людях. Или они сами о себе узнали. Никому это неведомо. Люди такого уровня открываются редко, слишком велика тяжесть бремени ответственности, огромен масштаб последствий. И горе той стране, руководители которой не понимают такие, казалось бы, простые истины.
Глава 6. Непредвиденные обстоятельства. Пятница. 21 июня 1975 года Москва. НИИ ПЭТ при Академии наук СССР
Как только Степан закончил возиться с очередным прибором и вышел в коридор, его тут же перехватил заместитель директора института Лианозов. Его большая лысая голова забавно покачивалась на редкость худющей шее. Что вкупе с немигающим взглядом делало замдиректора похожим на некоего древнего змея. За глаза в НИИ так его и звали «Змеем».
— Степан Николаевич, зайдите, пожалуйста, к Илье Львовичу.
Вот ведь имел человек дар появляться завсегда «вовремя». Холмогорцев как раз собирался зайти в пятую лабораторию попить чайку с пирогами. Одному из её научных сотрудников родственники с Алтая присылали необычайно вкусный травяной сбор. Да и ребята в лаборатории собрались как на подбор приятные, всегда было, о чем с ними поболтать. Но делать нечего, товарищу директору не откажешь. Степан повернул обратно и вскоре завернул по коридору направо, затем вышел к лестнице, ведущей к переходу в административный корпус.
Если лаборатории и технические службы института занимали часть шестиэтажного здания, построенного в шестидесятые годы из обычного силикатного кирпича, то «офис» администрации находился в бывшем особняке девятнадцатого века. В девяностые подобные престижные здания чрезвычайно полюбили банки и конторы финансовых пирамид. Круто выглядеть в их бизнесе было предельно важно, ну а через грабительские проценты клиенты затем оплатят страсть нуворишей к шику и модерну.
Тотчас после неказистого перехода все разительно менялось — потолки становились заметно выше, а лестницы намного шире. Остатки былой дворянской роскоши начинали попадаться на каждом углу. Изящные барельефы на стенах, лепнина на потолках, чудом сохранившиеся вазоны в укромных уголках, вычурно исполненные перила. Все здесь дышало былой роскошью старой дворянской столицы. Во всяком случае Холмогорцеву тут очень бы понравилось, если бы не присутствие многочисленного начальства.
Секретарша директора на миг оторвалась от кипы лежащих на длинном столе бумаг и кивнула в сторону двери. Значит, точно ждет, если без доклада. Кабинет директора НИИ был по-начальственному широк и объёмен. Шкафы с тысячами томов технической и политической литературы; обшитые деревянными панелями из дуба стены; несколько обязательных портретов — классики от науки и неизменный Ильич. Здесь он изображен «В горках».
Степан даже не представлял, насколько вождь мирового пролетариата сакрален для советского образа жизни. Ильич сопровождал человека с самого детства. Он в виде ангелоподобного малыша был изображен на октябрятской звездочке, затем на пионерском значке, потом уже на вполне взрослом комсомольском. Неисчислимое множество плакатов, эстампов, барельефов, канцелярских бюстов. Все это вкупе с непременным кумачом создавало неповторимую советскую атмосферу. И еще памятники Ленину! Каменные, бронзовые, чугунные, из благородного мрамора. Они были поставлены буквально в каждом населенном пункте огромнейшей державы планеты!
Эх, эту бы энергию да в нужное русло! Неужели идеологи страны Советов не понимали, что подобным образом напрочь убивают дух того святого революционного времени? Интересно, сколько ответственных партийных работников читали Ленина не для галочки, а для себя? Хотя полные издания его сочинений присутствовали в каждом важном кабинете страны. Портрет, бюст или на худой конец плакат с Ильичом подразумевался в подобных местах по умолчанию. И что, мы лучше стали понимать, что такое настоящий коммунизм?