Девушка вернулась в гостиницу «Казахстан» к вечеру, поднялась в небольшое кафе под самой крышей небоскреба и легко поужинала. После длительной прогулки блинчики с творогом показались ей очень вкусными. Чашка некрепкого кофе с молоком довершила трапезу.
Она еще раз полюбовалась прекрасным видом, который открывался из огромных — от потолка до пола — окон последнего этажа гостиницы и спустилась в свой номер.
Телефон зазвонил почти сразу же, как она вошла.
— Ольга Васильевна? Ну, наконец-то! Где же вы пропадали? — раздался знакомый начальственный голос, пытавшийся нащупать более дружеские регистры.
— Бродила по городу, Юрий Михайлович.
— Что? Бродили по городу? Какая милая блажь накануне выступления ударила вам в голову? — недоумевал голос.
— Доклад готов, и я считаю…
— Что вы считаете? — перебил голос. — Что можно больше не готовиться?
— Пожалуй, да. Разве что тренироваться в дикции.
— Не переоценивайте себя. Паркинсон говорил, что если работа кажется простой — то она очень сложна, а если сложной — то она невыполнима. Помните?
— Кажется, да.
Мне думается, целесообразно было бы еще раз просмотреть текст доклада.
— Хорошо. Я немедленно этим займусь.
— Я полагаю, этой работой нам бы следовало заняться вместе. Сколько времени вам понадобится, чтобы приступить?
— Я спущусь к вам немедленно.
— Я жду вас. Номер 410.
Через пять минут Ольга уже была у нужной двери.
— Проходите, Ольга Васильевна.
Девушка переступила порог и огляделась. К ее удивлению, обстановка в номере была не слишком деловой.
На письменном столе, конечно, победно возвышалась гора бумаг, увенчанная очками академика, но на журнальном столике стояла ваза с фруктами, кофеварка и… бутылка армянского коньяка. Тут же плоско поблескивали разноцветной фольгой шоколадные конфеты в открытой, но непочатой коробке.
Хозяин всего этого великолепия заметил некоторое замешательство, отразившееся на лице Ольги и, словно оправдываясь, произнес:
— Знаете ли, Ольга Васильевна, в жизни так мало радостей. Мне показалось, что сухую научную беседу можно скрасить… хотя бы вкушением некоторых яств…
— Я не предполагала, что…
— Чепуха! — его манера вклиниваться и обрывать фразы собеседника явно не нравилась Буровой. — Если глотнуть по двадцать миллилитров, то эффект будет, как от стакана чая — не более. Только сосуды расширятся, и значит — кровь прильет к голове, и мысли потекут свободно. Убедил я вас?
— Пожалуй.
— Прошу садиться, приглашение прозвучало, возможно, чересчур официально.
Ольга опустилась в большое казенное кресло, в котором, понятно, до нее отдыхало множество обитателей номера и их гостей, испытывая краткие минуты расслабления. Она увидела себя в длинном ряду этих незнакомых людей, которые были здесь и которые еще придут.
— Слушаю вас. Юрий Михайлович.
Академик надел очки и в который раз внимательно пролистал текст ее доклада.
— Вот здесь, как мне кажется, любопытное место. Вы сделали диапозитивы со схемами этих реакций?
— Да, у меня готовы диапозитивы со схемами всех реакций. И — отдельно — таблицы физических характеристик полученных продуктов.
— Прекрасно. Не могу не отметить вашей предусмотрительности. Вот, смотрите, процесс может пойти на этом этапе и в обратном направлении. Вам обязательно зададут вопрос о том, как вы обеспечивали условия однозначности эксперимента. Вы готовы на него ответить?
— Естественно. Неужели может показаться, что эти результаты случайны? — она улыбнулась. — Я с таким упорством методом проб и ошибок доискивалась этих условий, что…
— Не нужно было проб и ошибок, нужно было всего лишь обратиться ко мне, если уж ваш научный руководитель не соизволил вникнуть.
— Мне и в голову не пришло отрывать вас от дел какими-то мелочами.
— Глупости, — он улыбнулся. — Никогда больше так не говорите. При любых сомнениях обращайтесь ко мне. Не стесняйтесь… Позвольте вашу рюмку.
— Которую?
— Ту, что ближе.
— Пожалуйста.
Юрий Михайлович аккуратно и умело откупорил пятизвездочную бутылку. Капнул в свою рюмку, наполнил Ольгину и снова долил свою.
— За ваш успех, Ольга Васильевна.
— Спасибо.
Он одним большим глотком осушил рюмку. Ольга же сделала несколько маленьких глоточков, и в рюмке еще осталось достаточно прозрачной темной жидкости.