Клэр Белл
Обретение судьбы
Эндрю Нортону, который любит пушистый народ.
М. Колману Истону, моему критику,
другу и много-много большему.
1
Увернувшись от острых рогов, Ратха перескочила через куст папоротника и глубоко увязла лапами в топкой земле. Рог все-таки чиркнул ее по шерсти, прежде чем она оказалась от него на приличном расстоянии.
Обернувшись к противнику, Ратха крепче уперлась лапами в землю, опустила голову и выгнула хвост.
Дичь приближалась. Приготовившись броситься на Ратху, олень-многорог наклонил голову со своим мощным украшением-оружием — раздвоенным рогом на носу и раскидистой роговой развилкой на голове — к земле.
Ратха высоко подпрыгнула, вытянув перед собой передние лапы. Приземлившись на задние, она тут же отскочила в сторону — грузный многорог тяжело развернулся, пытаясь поддеть ее рогами и пригвоздить к земле.
Каждый раз, когда рога оказывались рядом, Ратха отскакивала в сторону, заставляя оленя неуклюже разворачиваться под неудобным углом и не давая ему времени сгруппироваться или разогнаться. После нескольких таких поворотов, у животного начали дрожать колени, и Ратха почувствовала запах пота, темными пятнами проступившего на грубой, серо-бурой шерсти противника.
Наконец животное остановилось и задрало голову. Настороженные карие глаза внимательно уставились на Ратху из-за раздвоенного рога на носу, а она замерла, крепко упершись всеми лапами в мох под деревьями, готовая отскочить, если олень снова бросится на нее.
Неуверенно переступая длинными тонкими ногами, олень сопел и пыхтел, кося одним влажным глазом на Ратху, а другим куда-то в сторону.
Ратха знала, что у этого животного нет опыта борьбы с племенными хищниками. Почти все плотоядные, с которыми доводилось сталкиваться этому трехрогому, трусливо поджимали хвосты, стоило ему повести в их сторону своей смертоносной роговой короной. Клыкастые от него убегали, а не заставляли кружить на месте!
В глазах оленя мелькнуло бешенство, он наклонил тяжелую, увенчанную короной, голову и взрыл копытом землю, однако Ратха ясно видела, что ярость в его глазах уже туманит страх.
Она не сводила с оленя взгляда. Потом медленно, с вызовом, направилась ему навстречу.
Многорог попятился, не опуская головы.
При виде отступающего животного, Ратха в полной мере почувствовала грозную силу своего взгляда и, охваченная ликующим ощущением победы, продолжала решительно переставлять лапы, тесня рогатого прочь, вдыхая запах его смятения.
Наконец-то она довела свои навыки до совершенства! Наконец-то долгие дни тренировок дали свои плоды! Сегодня усы Такура будут топорщиться от гордости!
Перед носом Ратхи прожужжала стрекоза, и радужный перелив прозрачных крылышек насекомого заставил грозную хищницу на мгновение отвлечься от добычи.
Олень затрубил.
Ратха вскинула голову, и не успела она сообразить, что потеряла контроль над ситуацией, как многорог оказался прямо над ней, выбрасывая острые копыта и взрывая землю рогами.
Ратха поджала хвост и с оглушительным визгом бросилась наутек. Олень погнался за ней, и они, словно безумные, ринулись через лес.
Лапы Ратхи предательски разъезжались на скользкой хвое, устилавшей землю, а когда она обернулась, то увидела прямо за своим хвостом острые оленьи рога.
— На дерево, однолетка! — раздался громкий крик слева, и Ратха одним прыжком взлетела на середину ствола молодой сосны, в последний миг увернувшись от ринувшихся на нее рогов. В панике она карабкалась все выше и выше, осыпая врага чешуйками коры и кусачими древесными муравьями.
— Такур! — проскулила хищница.
Рыже-бурая голова вынырнула из куста молодых папоротников. Такур посмотрел вверх на Ратху, потом опустил глаза на оленя. В следующее мгновение он сгруппировался и прыгнул прямо на спину животному.
Обхватив могучими передними лапами оленя за шею, Такур глубоко вонзил когти в его шкуру и завизжал.
Свесив голову с ветки, Ратха, словно завороженная смотрела, как Такур, извернувшись, впивается клыками в шею оленя прямо под затылком. Челюстные мышцы буграми заходили на щеках Такура, струйки крови побежали по шее оленя, и Ратха услышала громкий скрежет — это кошачьи клыки царапнули по кости. Челюсти Такура снова напряглись и сомкнулись. Олень рухнул наземь с переломленной шеей.
Такур довольно обошел вокруг добычи, дергавшей ногами в предсмертной агонии. Потом остановился, тяжело раздувая бока, и посмотрел на Ратху:
— Я вижу, по деревьям ты лазаешь куда как лучше, чем загоняешь трехрогих!
Ратха почувствовала, как шерсть на ее загривке поднимается дыбом от стыда.
— Жужжачая муха пролетела у меня прямо перед носом! Разве ты не видел? — Она повернулась и еще раз посмотрела вниз, под дерево.
— Жужжачая муха? Кажется, в прошлый раз тебя отвлекла болотная квакуха! Если не можешь сосредоточиться на том, что делаешь, возвращайся к Фессране и паси пестроспинок!
Сгорая от стыда, Ратха спустилась с дерева и спрыгнула на землю рядом с Такуром. Потом повернула голову и обнюхала свою спину. Олень все-таки слегка оцарапал ее рогом.
— Не стоит поднимать переполох из-за пары клочков шерсти! — ворчливо одернул ее Такур.
— Я только рада поскорее распрощаться с шерстью котенка, — ответила Ратха, приглаживая языком растрепанную шерсть, которая уже начала приобретать «взрослый» бежевый оттенок, но все еще хранила следы выцветающих младенческих крапинок.
Она подняла голову и решительно посмотрела на Такура.
— На этот раз у меня почти получилось, ты же видел! Если бы я не отвернулась, он бы сейчас уже вернулся в свое стадо!
—Да, у тебя почти получилось,— признал Такур.— Ты научилась властному взгляду, и я не раз видел, как ты тренировалась одна. Но ты забываешь главное правило! Поймав взгляд животного, не отпускай его. Заставь противника бояться тебя, пусть этот страх парализует его настолько, что он не посмеет ослушаться.
Он посмотрел на мертвого оленя, валявшегося в лужице солнечного света. Потом пошевелил усами, и Ратха сразу поняла, что Такур раздражен.
— Я не хотел убивать его. Он был молод и мог подарить своим самкам много молодняка.
— Но зачем тогда ты его убил? В племени есть мясо.
— Я сделал это не ради мяса. — Такур пристально уставился на Ратху, и едва уловимый кисловатый запах в его дыхании подсказал ей, что ее наставник сильно рассержен. — И не для того, чтобы спасти тебя. Я бы мог загнать его обратно в стадо. Но он отвлек твой взгляд, Ратха. Он понял, что тебя не нужно бояться, что ты сама его боишься. Животные, которые постигают эту правду, убивают пастухов.
— А зачем нам вообще трехрогие в стаде? — проворчала Ратха. — Ими трудно управлять. Они все время дерутся друг с другом и задирают остальных животных.
— Зато они крупнее и дают больше мяса. И больше потомства, — сказал Такур и, подумав, добавил: — Кроме того, захватчикам гораздо труднее убить и утащить их.
Ратха обошла вокруг оленя и обнюхала его, раздувая ноздри от пряного мускусного запаха. У нее заурчало в животе. В тот же миг крепкая лапа оттащила ее прочь от мертвого животного.
— Нет, однолетка! Меоран и так будет недоволен тем, что я убил оленя. Он рассердится еще сильнее, если заметит на мясе следы клыков.
Ратха помогла Такуру оттащить тушу подальше от солнца и взмахом хвоста согнала с нее налетевших мух. В животе у нее снова заурчало.
На этот раз Такур услышал это и усмехнулся.
— Терпение, однолетка. Поешь вечером.
— Ага, если Меоран и остальные оставят нам что-нибудь, кроме костей и шкуры, — проскулила Ратха. — Племени всегда не хватает убоины, а мне приходится ждать, пока даже те, кто младше меня, набьют брюхо!
— Откуда ты знаешь, что они младше? — с улыбкой промурчал Такур, глядя, как Ратха жадно косится на убоину. — Мне кажется, что пятна у Черфана ничуть не темнее твоих!