Киндреды доблестно сражались рядом, и Зарн мог видеть огромные двойные двери, ведущие в тронный зал далеко впереди, в конце коридора. Но узкий металлический коридор загромождали тела, живые и мертвые, и каждый воин отбивался от всех одновременно. У Зарна было несколько кровоточащих ран на руках, груди и спине, и вокруг он видел своих новых друзей, получивших такие же раны.
— Их слишком много! — послышался хриплый крик отчаяния Лока. — Они повсюду.
С горечью Зарн понял, что Лок прав. Даже если бы вся эта толпа молчаливых, смертоносных солдат в тот же миг упала замертво, их тела все равно преградили бы путь к отцу. «Зачем он это делает? — подумал Зарн, глядя сквозь кипящую массу тел на открытые двери тронного зала. — Он хочет, чтобы я был здесь — он сам заманил меня обратно. Должно быть, это какое-то испытание».
«Как ты прав, мой сссын, — шипел в его голове голос всеотца. — Вопрос в том, сможешь ли ты пройти его? Сможешь ли ты найти путь к подножию моего трона до того, как твоя дорогая мать перестанет существовать?»
Зарн выругался вслух на суровом родном языке. В ответ в его голове раздался издевательский смех отца. Очевидно, всеотец получал огромное удовольствие. Внезапно глаза Зарна стали горячими, и он почувствовал, как что-то разбухает внутри него — какая-то сила, выходящая за пределы физического мира. Он открыл рот, собираясь сказать то, чего сам не знал.
— Слушайте меня, солдаты Скраджа, — кричал он, и его слова звенели от силы, которая нарастала внутри. — Прекратите сражаться и слушайте.
Как один, солдаты, выращенные в чане, прекратили сражаться и стояли неподвижно, их пустые, бездушные глаза были устремлены на Зарна.
— Это не ваша битва, — сказал он им, все еще говоря с резонансом силы. — Вы всего лишь ожившие трупы — тела, выращенные из древней ДНК, собранной давным-давно. Вы живы и дышите по жестокой воле всеотца, вынужденные сражаться, чтобы исполнять его прихоти.
Ряды выросших в чане качнулись в его сторону, и Зарн почувствовал их молчаливое согласие. Может быть, они и не обладали большим умом, но знали достаточно, чтобы понять, что влачат жалкое существование. Они никогда не знали ни доброты, ни комфорта, ни любви — только бесконечную рутину ежедневного существования, лишенного всего, кроме боли и однообразия.
— Уходите, — вскричал Зарн, его голос звенел в металлическом коридоре. — Уходите отсюда и не возвращайтесь.
«Отлично сработано, мой сссын, — рассмеялся всеотец. — И очень человечно — оставить их в живых вместо того, чтобы убить. Должно быть, это человеческая ДНК говорит в тебе, она делает тебя таким слабым. Ты легко бы мог заставить их ополчиться друг на друга, знаешь ли».
«Я знаю это, но предпочитаю не совершать подобного. И я еще не закончил», — мрачно ответил он. Посмотрев на молчаливые ряды, которые уже начали расходиться, он снова повысил голос.
— Идите к чанам с плотью, чанам, где вас вырастили, — приказал он им. — Разорвите их на части! Сделайте так, чтобы таких, как вы, больше никогда не смогли создать!
Он услышал гневное шипение в своей голове, но солдаты, выращенные в чанах, уже двигались, и Зарн не думал, что даже всеотец сможет остановить их всех до того, как будет нанесен ущерб.
Брайд выдохнул, когда солдаты зашагали прочь, оставляя своих мертвых и умирающих позади без оглядки.
— Очень впечатляет, Зарн, но почему мы должны быть уверены, что они не вернутся снова?
— Они этого не сделают, — Зарн кивнул в сторону тронного зала. — Вполне возможно, что моего отца охраняют другие. Если это так, предоставьте их мне.
Дип покачал головой, когда они снова начали продвигаться вперед, переступая через мертвые тела.
— Как, черт возьми, ты это сделал?
— Я не знаю, — Зарн покачал головой. — Это сила, которая росла во мне. Похоже, что близость с Лорен… каким-то образом спровоцировала её.
Сильван улыбнулся.
— Тогда она, должно быть, удивительная женщина, брат.
— Так и есть, — серьезно произнес Зарн. — Как только я закончу здесь, сразу вернусь к ней.
— Все мы вернемся победителями к своим женщинам, — усмехнулся Брайд. — Идемте, братья, нас ждет настоящая битва.
Они устремились вперед в тронный зал, но как только переступили порог огромных двойных дверей, их тут же окутало облако ужаса. Зарн так долго жил с этим чувством, что оно почти не затрагивало его, но он видел тревогу на лицах своих спутников. Чувство ужаса и паники было частью личной ауры всеотца — он носил его с собой повсюду, но сильнее всего оно здесь, рядом с местом его власти.