— Да, я прекрасно провожу время, — заверила его девушка, вымученно улыбаясь. — А вы?
Монтгомери вел ее к дверям, помогая маневрировать среди собравшихся в бальном зале гостей.
— Сейчас я определенно наслаждаюсь происходящим. Должен заметить, что не очень-то веселился, пока вы танцевали с другими джентльменами.
Взгляд его был серьезен и пронизывающ. Элис подумала, что в самом деле нравится этому человеку — возможно, он даже влюблен в нее. Она была так увлечена Алексеем, что совсем не обратила внимания на то, как красив и очарователен Уильям.
— Незачем вам ревновать, — сказала она.
Он распахнул перед ней дверь на террасу. Стоял конец марта, и ночи все еще были холодными, поэтому иных желающих подышать свежим воздухом или полюбоваться полной яркой луной не нашлось.
— Даже к Алекси?
При упоминании о нем Элис споткнулась.
— Разумеется, нет!
— Очень хорошо. Когда я рядом с вами, Элис, то чувствую себя самым счастливым человеком на свете.
Девушка поняла, что он говорит искренне. Несколько мгновений она колебалась, вспоминая последний предостерегающий взгляд Алексея, потом все же протянула Монтгомери руку. Он тут же взял ее и прижал к губам. Элис напряглась. Мгновение спустя Уильям отпустил ее ладонь.
Она бросила взгляд на дверь террасы. Алексей, несомненно, не последует за ними, особенно после того, что между ними только что произошло.
— Вам холодно? — осведомился Монтгомери.
Элис кивнула, и он тут же стянул с себя фрак и накинул ей на плечи. Рук он не отнял.
— Не хочу пользоваться ситуацией, но все же смею заметить, что вы очень нравитесь мне, Элис.
— Вам бы и не удалось воспользоваться ситуацией, — прошептала она, гадая, не собирается ли он признаться ей в своих чувствах.
Она отчаянно нуждалась в том, чтобы услышать о любви к себе. Девушка воззрилась на него внимательным взглядом. Алексей явно заблуждается на его счет.
— Рад это слышать. Когда на губах ваших появляется такая улыбка, мужчина может расценить ее как приглашение.
Элис снова скользнула взглядом мимо него. Никто за ними не наблюдал. Она не хотела думать об Алексее, ни сейчас, ни в будущем. Следует ли ей позволить Монтгомери поцеловать себя? Почему бы и нет? Он был отличным кавалером — а ей потребовалось так много времени, чтобы это понять!
— Возможно, это и естьприглашение, — молвила она.
Посмотрев ей прямо в лицо, Монтгомери тихо произнес:
— Я хотел бы начать официально ухаживать за вами, Элис. Намерения мои благородны, не сомневайтесь.
Девушка задрожала всем телом:
— Я даю вам свое согласие, Уильям.
Он взял ее за подбородок и слегка склонил ее голову набок, чтобы глаза их оказались на одном уровне.
— Хорошо. Завтра же переговорю с вашим отцом.
Элис не знала, отчего она так напряжена. Мысли ее заполошно метались, перед глазами то и дело возникал образ Алексея. Но она совсем этого не хотела!
— Мой отец всегда мечтал, чтобы я вышла замуж по любви, — наконец молвила она.
Глаза Монтгомери расширились, и он схватил ее за плечи:
— Вы говорите, что любите меня?
Элис колебалась с ответом, отлично сознавая, что не любит Уильяма — пока не любит. В то же время она отчаянно желала, чтобы он начал ухаживать за ней. Все же ей не хотелось обманывать его.
— Вы начинаете нравиться мне, — призналась девушка.
— Давайте уйдем подальше от огней дома, — пробормотал он.
Элис не была уверена, стоит ли им отходить в тень террасы, но Монтгомери с улыбкой взял ее за руку.
— Я хочу поцеловать вас, Элис, но не желаю быть прерванным, — мягко произнес он. — Можете ли вы винить меня в этом? Вы самая красивая женщина в Ирландии — и вы только что согласились принять мои ухаживания.
Должна ли она позволить Монтгомери поцеловать себя? Девушка медлила, понимая, что Алексей придет в ярость, узнав о подобном поведении. Но может ли поцелуй действительно навредить ей? Разве не нравилось ей быть в объятиях Уильяма, когда они танцевали? Он ведь любит ее — это очевидно.
Расценив ее молчание как согласие, Монтгомери повел ее в дальний конец террасы, скрытый в густой тени. Он крепко держал ее за руку, и девушка осознала, что он намерен спуститься по трем ступенькам, ведущим с террасы на лужайку. Элис почувствовала замешательство. В самом ли деле ей хочется так далеко отходить от дома?
— Вы прекрасны, — прошептал Монтгомери, обхватывая ее лицо ладонями и нежно целуя в губы.
Элис почувствовала, что напряжение, владеющее ее телом, усиливается. Ее еще никто никогда не целовал по-настоящему. Губы Уильяма были твердыми и мягкими одновременно. Поцелуй его оказался приятным, но не ошеломляющим. Когда Алексей на прошлой неделе коснулся ее в библиотеке, сердце ее воспылало страстью к нему. Сейчас она не ощущала ничего подобного.
Под ее прикрытыми веками выступили слезы. Неужели это в самом деле происходит? Что же она делает?
— Я люблю вас, — низким голосом произнес Монтгомери. — Вы моя осуществившаяся мечта.
Поймав на себе его страстный взгляд, Элис почувствовала, как сердце ее забилось сильнее. Уильям любит ее. И он хороший человек. Неужели так трудно ответить на его чувства?
Внезапно он заключил ее в свои объятия. Девушка решила было, что он намеревается снова поцеловать ее, но обнаружила, что Монтгомери увлекает ее вниз по ступеням и на лужайку. Обняв Элис покрепче, он снова коснулся губами ее губ.
На этот раз рот его был требователен, он продолжал двигаться, и Элис инстинктивно догадалась, что Монтгомери хочет, чтобы она разомкнула губы. Она сопротивлялась этому, уверенная, что еще не готова, и с силой вцепилась ему в плечи. Уильям испустил низкий чувственный стон.
Элис вдруг ощутила тревогу и поняла, что им следует немедленно остановиться — ведь он получил поцелуй.
Но Монтгомери лишь сильнее сжал Элис в кольце рук. Губы его стали двигаться более грубо и требовательно, и она не на шутку испугалась. Хотела попросить его перестать, но напомнила себе о его признании в любви и заколебалась. Не успела она молвить и слова, как язык Монтгомери проник к ней в рот, заполнив его, как ей показалось, до краев.
Элис всерьез запаниковала. Что она такое делает? Она стала задыхаться, понимая, что вовсе не хочет подобного поцелуя от незнакомого человека, которым, по сути, и являлся для нее Монтгомери. Испуганная, девушка принялась толкать его в плечи, но он этого даже не заметил.
Страх ее сменился настоящей паникой. Она успокаивала себя тем, что поцелуй скоро закончится — не так ли? Да и Монтгомери ее любит. В этот момент он схватил ее одной рукой за ягодицы и крепко прижал к своей налившейся силой плоти. Никогда прежде Элис не приходилось иметь дела с этим органом мужского тела, и она хотела было запротестовать, но страх ее многократно усилился, сковывая движения.
Все еще с силой прижимая ее к себе, Монтгомери, наконец, оторвался от ее губ.
— Я люблю тебя, — с трудом дыша, произнес он.
Элис собралась запротестовать, сказать, что они должны немедленно вернуться в дом, но Монтгомери схватил ее и повалил на влажную траву, прижав своим большим телом.
Девушка вцепилась ему в плечи, пытаясь оттолкнуть его, стряхнутьс себя, но Монтгомери снова впился яростным поцелуем в ее губы. Дыхание его сделалось тяжелым и прерывистым. Рукой он проник за вырез платья Элис и нательную сорочку и сжал обнаженную грудь.
— Уильям! — с трудом произнесла она, но его поцелуй поглотил этот возглас паники и протеста.
Руки его превратились в настоящие тиски, а тело было тяжелым, как груда кирпичей. Бедрами он раздвинул ей ноги, одновременно поднимая вверх подол платья. Что же он такое вытворяет? Она не может этого сделать!
Монтгомери запустил руку ей под юбки, касаясь потаенного местечка между ног, и лишь тонкая хлопковая ткань ее панталон являлась ему преградой. Элис стала отчаянно брыкаться и извиваться.
Внезапно какая-то неведомая сила оторвала Монтгомери от девушки.