Мэй Макголдрик
Обретенная мечта
Глава 1
1772 год, июнь
Прикрывая лицо украшенной перьями маскарадной маской, Порция обвела взглядом бальный зал, пытаясь определить, куда ведет та или иная дверь, согласно раздобытой ею схеме. Ей пришлось заплатить немалые деньги за то, чтобы узнать о внутренней планировке этого огромного дома, расположенного в той части города, что зовется Норт-Энд. Порция дотронулась до висевшего на шее медальона. Только бы схема не подвела!
На балу в этом роскошном особняке на Коппс-Хилл, устроенном по случаю дня рождения короля, ей представился единственный шанс осуществить задуманное. Адмирал Миддлтон редко принимал гостей – когда еще ей удастся проникнуть в раскинувшийся вокруг дома парк? Почти четверть века ее мать провела в заточении, и Порция была полна решимости подарить ей сегодня свободу.
Среди приглашенных были только самые видные представители бостонских тори[1], в том числе и губернатор. Разумеется, никакого приглашения на имя Порции Эдвардс не было доставлено в дом преподобного пастора Хиггинса и его жены, где проживала девушка. Порция солгала своей лучшей подруге, а также тем, кто счел ее членом семьи священника. Но у нее не было другого выхода. Все должно свершиться именно этой ночью.
– Сегодня вы что-то притихли, рыбка моя, – услышала Порция и про себя усмехнулась, повернув голову. Капитан Тернер все еще стоял рядом, слегка склонившись к ней в своей обычной манере. Позаимствованное у Беллы платье было ей тесно. Капитан в очередной раз уставился на ее открытую грудь, и Порция опустила маску, прикрывая декольте.
Капитан Тернер приходился троюродным братом ее юной подруге Белле. Порция решила использовать его, чтобы попасть в дом адмирала Миддлтона, а теперь не знала, как от него избавиться.
– Я просто немного взволнованна, – ответила она Тернеру.
Зазвучал менуэт, и кавалеры стали приглашать дам. Женщин на балу оказалось меньше, чем мужчин.
– Капитан, вы вовсе не обязаны постоянно находиться рядом со мной, – заметила Порция. – Остальные дамы возненавидят меня за то, что я удерживаю при себе такого блестящего кавалера.
– Не беспокойтесь, рыбка моя. Я столько месяцев добиваюсь вашей благосклонности, и, должен заметить, без какого-либо результата.
– Но, капитан, я прибыла в колонии чуть больше восьми месяцев назад.
– Да! И с той самой минуты я стал вашим преданным обожателем. После первой же проповеди преподобного пастора Хиггинса. А в следующее воскресенье узнаю, что вы и моя юная кузина уже представлены друг другу. Это ли не везение?
– Скорее это мне повезло, но…
– Если честно, – перебил ее офицер, – я уже потерял всякую надежду и несказанно обрадовался, когда моя милая кузина сообщила, что вы наконец-то согласились меня принять. А теперь еще вы позволили сопровождать вас сюда!
Тернеру уже перевалило за сорок, и Порция не ожидала, что он проявит к ней столь горячий интерес.
– А здесь душновато, вы не находите? – прервала Порция офицера. – Будьте любезны, капитан, принесите чего-нибудь попить.
Тут, как назло, появился лакей с подносом. Капитан взял бокал с пуншем и подал Порции. Взгляд ее заметался по залу.
– Никогда не видела столько замечательных людей одновременно, – произнесла Порция. – Военные в своих ярких мундирах выглядят просто бесподобно.
– Охотно представлю вас любому из них. А также их женам, – с готовностью откликнулся Тернер. – Здесь, в Бостоне, его величеству служит немало незаурядных личностей. С кем именно вы хотели бы познакомиться?
Порция обвела глазами зал. У самых дверей, прислонившись к колонне, с несколько надменным видом стоял мужчина, чей мрачновато-мужественный облик в полной мере соответствовал его темному облачению.
– Ну, хотя бы вон с тем джентльменом, – указала она маской. – По-моему, я вижу его впервые.
– Неудивительно, солнце мое. – Тернер поморщился. – Это Пирс Пеннингтон, брат графа Эйтона. Их род довольно древний, но он подлый шотландец, и этим все сказано. Прибыл в Бостон в прошлом году и уже успел сделать себе имя, занимаясь финансовыми операциями и морскими грузоперевозками.
– А разве можно сейчас преуспеть в подобном деле? – удивилась Порция. – Ведь никто не желает платить налоги на ввозимые из Англии товары.
– Разумеется, можно, если пренебрегать законами, касающимися торговли.
– Вы хотите сказать, что он связан с контрабандистами?
– Не берусь что-либо утверждать, но очень скоро мы выявим всех тех мерзавцев, которые наносят ущерб интересам британской короны. – Капитан Тернер не сводил с шотландца взгляда. – Правда, мое начальство считает его вполне лояльным подданным короля. К тому же младший брат Пеннингтона служит в нашей армии и, судя по отзывам, весьма достойный офицер.
– После ваших слов, капитан, этот мистер Пеннингтон заинтересовал меня еще больше.
– Вы, должно быть, шутите, мисс Эдвардс?
– Ничуть.
Снаружи донесся стук колес экипажей и цокот копыт – по всей видимости, со своей свитой наконец-то прибыл сам губернатор. Как известно, он никогда не выезжал без сопровождения вооруженного эскорта.
Порция постаралась как можно любезнее улыбнуться Тернеру.
– Капитан, рядом с вами мне ничто не грозит. Пожалуйста, представьте меня этому джентльмену.
– Я вас не понимаю, солнце мое. Здесь, в зале, столько замечательных личностей. Почему же вы выбрали именно его?
– Капитан, ведь жена пастора Хиггинса тоже родом из Шотландии. Так вот, я обязательно расскажу ей, что вы отказались представить меня ее столь выдающемуся соотечественнику.
– Выдающемуся?! – Капитан Тернер хмыкнул и недовольно посмотрел в сторону дверей. – Что же, пойдемте, я вас познакомлю.
– Ну нет, капитан, – возразила Порция. – Лучше приведите мистера Пеннингтона ко мне, чтобы никто не подумал, будто ваше общество мне наскучило.
Как только капитан ушел, Порция двинулась к застекленным дверям, которые вели на террасу, и по ступенькам спустилась в залитый лунным светом парк.
Вокруг не было ни души.
Если верить полученным сведениям, ее мать держали в комнатах на втором этаже, выходивших окнами на участок, засаженный розами, и добраться до нее так, чтобы не попасться никому на глаза, можно было только через балкон ее спальни.
Подобрав юбки, Порция побежала по дорожке и вскоре очутилась в той части парка, где благоухали розы. Она без труда обнаружила нужный балкон, под которым росла невысокая груша, а также один из множества кустов, поддерживаемый вполне крепкой на вид шпалерой. Быстро взобравшись по небольшой насыпи, девушка приблизилась к стене дома.
Двадцать четыре года Порция Эдвардс практически ничего не знала о своем происхождении. Выросла в сиротском приюте в Уэльсе, неподалеку от Рексама, а по достижении шестнадцатилетия поселилась в семье пастора Хиггинса. До последнего времени Порция ни разу не усомнилась в правдивости того, что рассказывала ей о родителях леди Примроуз, основательница и содержательница того самого приюта. Согласно этим рассказам, ее мать умерла родами, а отцом был некий высокопоставленный якобит[2], которому после поражения в Каллоденской битве пришлось бежать во Францию, где он и скончался несколько лет спустя. Девушка очень часто тосковала по семье, которой у нее никогда не было, пытаясь представить себе, каково это – иметь родителей. Неожиданно, с месяц назад, Порция узнала, что ее детские мечты могут осуществиться.
В тот день приболевшую Мэри, жену пастора Хиггинса, навестил доктор Деминг, который обратил внимание на медальон, висевший на шее у Порции. Разглядывая миниатюрный портрет, находившийся под крышкой, доктор узнал изображенную на нем женщину, назвал имя, и Порция не успокоилась до тех пор, пока не выяснила о Елене Миддлтон все, что только возможно.
Дотронувшись до медальона, девушка мысленно пожелала себе удачи и полезла на шпалеру.