– Да, но какой? Который был для нее неприемлем? На щеках Мэри проступил румянец.
– Тебя послушать, так я мегера. Жестокая и бессердечная. Но разве не ты предлагал отправить Порцию к твоим родителям? Чтобы она выкинула из головы все эти глупости, связанные с выяснением своего происхождения.
– Возможно, я поспешил. – Подавшись вперед, Уильям положил руку на колено жены. – Точно так же, как и ты, любовь моя. Выбор, в результате которого приходится отказываться от самых сокровенных чаяний, не может быть настоящим выбором. Мы оба знаем, что совершенно бесполезно чего-то добиваться от Порции, ставя ей ультиматум. Но ее можно было убедить, используя мягкий подход и разумные доводы. Это наверняка сработало бы.
Мэри покачала головой.
– Похоже, что Порция все решила. Отговорить ее я бы вряд ли смогла. Она была непреклонна в своем стремлении осуществить задуманное.
Откинувшись в кресле, пастор призадумался. Насколько велико в его приходе влияние сторонников тори? Ведь если Елену Миддлтон кто-то тайком уведет из дома, они будут возмущены не меньше, чем сам адмирал. Однако Уильяму приходилось учитывать и то, чем он обязан леди Примроуз. Он не забыл о своем обещании. Так же, как и о сегодняшней просьбе Анны и Уолтера.
«Ну что ж, есть и другие места, – пришел к заключению пастор. – Существуют и другие приходы».
– В таком случае именно нам следует пересмотреть свою позицию, – сказал пастор. – Ведь это леди Примроуз подыскала для меня в Бостоне этот приход. Она же, кстати, оплатила нам переезд. Быть может, ей было известно о том, что здесь находятся адмирал Миддлтон и его дочь. И она решила сделать так, чтобы Порция оказалась рядом с матерью.
– Не выдумывай. Она и словом не обмолвилась о чем-либо подобном.
– Ну разумеется. – Уильям поднялся с кресла и, приблизившись к окну, глянул на улицу, где в это время проходил отряд солдат. – Эта добрейшей Души женщина многим помогает, однако никого не посвящает в свои планы. Вспомни, как леди Примроуз поступила в нашем случае, когда в Бристоле нам уже не на что было надеяться. Она вполне могла найти для меня приход где-нибудь в Англии, но вместо этого предложила перебраться в Бостон. Вполне возможно, что именно из-за Порции. – Пастор обернулся к жене.
– Значит, ты считаешь, что я поступила неправильно, попросив ее покинуть нас? – с обидой в голосе произнесла Мэри. – Но я ведь стремилась оградить нашу семью от неприятностей!
– Да суть не в том, правильно это или нет. Ты сделала то, что сочла благом именно для нас. Но мне кажется, что, приняв на себя определенную ответственность, мы должны нести ее до конца. Нам следует поддержать Порцию в данной ситуации. И посмотреть, что из этого выйдет.
– Того, что сделано, не изменить. – Мэри с недовольным видом бросила рукоделие В стоявшую на полу корзину. – Проблем здесь больше, чем тебе известно. Все дело в ее поведении, в несоблюдении правил приличия, непонимании того, что пристойно, а что – нет. Я ей больше не доверяю. Я не могу допустить, чтобы происшествие, подобное…
– Не сравнивай ее со своей сестрой. Порция всего лишь нанесла визит джентльмену. К тому же в дневное время. Не забывай, мы находимся в колониях. Здесь для женщин предписаны совсем другие правила приличия. Ты, кажется, и сама об этом говорила. – Интонация пастора Хиггинса была несколько назидательной. – Мэри, не нужно каждый раз вспоминать о том, что натворила твоя сестра. Здесь никто не будет судить о нас на основании скандального прошлого Элли. Тебе нужно просто забыть об этом. Что было, то быльем поросло. Мы теперь в новом мире.
Уильям приблизился к жене, но та быстро встала и отошла в сторону.
– Пожалуйста, любовь моя. Не надо позволять прошлому разрушать нашу семью. Забудь об Элли. Лучше вспомни, каким преданным другом была для нас Порция все эти годы.
Уильям смотрел на изящную фигуру отвернувшейся жены. Именно таковыми и были их взаимоотношения на протяжении двенадцати лет супружеской жизни. Он не мог принудить Мэри стать такой, какой она быть не хотела, не мог заставить делать что-то вопреки ее собственному желанию. Во многих отношениях, как бы ни казалось это странным, они всегда были на равных, и Уильям считал это справедливым. Он не только любил, но и уважал жену, доверял ей, и знал, что она испытывает к нему такие же чувства. Он высказал свое мнение, призвал ее к примирению, и теперь следующий шаг за ней. Она вольна либо согласиться с ним, либо нет.
– Возможно, я была излишне резка с Порцией, – сказала наконец Мэри, зябко поежившись, хотя в комнате было тепло. – Понимаешь, Уильям, я испугалась. Застав Порцию в кабинете мистера Пеннингтона, я тут же вспомнила о том, что случилось по вине Элли. Обо всем, что мы утратили, покинув Бристоль. Я очень встревожилась. Потому что и здесь нам есть что терять. Я не хочу, чтобы все повторилось, не могу допустить, чтобы ты лишился еще одного шанса.
Мэри села на диван и устремила взгляд на угасавший камин.
– Порция вместе с нами прошла через это, была свидетелем всех наших несчастий. Она прекрасно знает, сколько неприятностей доставил тот скандал и нам с тобой, и нашим детям, и даже твоим прихожанам. Поэтому я не могла ждать, когда Порция что-нибудь натворит. Я рассердилась на нее за нежелание понимать простейшие вещи, за ее эгоизм.
Уильям подошел к дивану и, присев рядом с женой, взял ее за руку.
– Порции в течение нескольких лет приходилось думать только о нас. Самым главным для нее было благо нашей семьи. И только теперь она впервые задумалась о собственном будущем и о своей матери, если, конечно, ее предположения верны. А мы требуем, чтобы она отказалась от всех своих надежд. Не эгоизм ли это?
Мэри, тяжело вздохнув, откинулась на спинку дивана.
– Да, конечно. Ее интересами я пренебрегла. Может, ты и удивишься, но сложившаяся ситуация огорчает меня не меньше, чем тебя и детей.
– Знаю, дорогая. Ведь Порция заняла место в твоем сердце независимо от каких-либо обещаний.
– Она всегда была мне самой лучшей подругой. Пожалуй, единственной. – Мэри повернулась к мужу, и он заметил слезинки, повисшие на ее длинных ресницах. – Знаешь, Уильям, за эти два дня я все же не упускала ее из виду. Она сняла комнату в одном вполне приличном доме и на днях станет компаньонкой собственной матери. Будет читать ей французские книги или что-то в этом роде. Если бы Порция по-прежнему жила с нами, ей вряд ли удалось бы настолько продвинуться в осуществлении своих планов.
– Ты, можно сказать, вытолкнула ее в самостоятельную жизнь.
– Да. В которой полным-полно опасностей. Она ведь, в сущности, вслепую шагает по выбранной дороге и даже не представляет всех тех сложностей и последствий, которые могут повлечь за собой ее опрометчивые решения.
Уильям обнял жену и привлек к себе.
– Ты рассуждаешь, как мать повзрослевшей дочери.
– Возможно. Я, кстати, слышала, что сегодня ее навестили два джентльмена. Два в один день!.. Больше, чем за все эти годы.
– Да, это удивительно. Учитывая, что Порция уже почти старушка, – улыбнулся Уильям. Мэри ткнула его кулаком в бок. – Ну и когда ты намерена нанести ей визит?.. Чтобы прочитать наставление о том, что свое девичество нужно пронести по жизни с достоинством?
– Не буду я ей больше читать наставления. А как ты думаешь, она примет меня?
– Наверняка. Если ты и в самом деле готова изменить свою позицию.
Пирс не мог припомнить, чтобы Натаниель когда-либо изъявлял желание обсуждать дела в столь поздний час. К тому же он никогда еще не видел друга таким рассерженным.
Мьюир нагрянул к нему в пол-одиннадцатого с кипой документов, взятых на «Тисле», одном из принадлежащих им парусников, который совсем недавно прибыл в порт и в данный момент стоял у пристани Лонг-Уорф.
– Все это доказывает, что мои подозрения были вполне обоснованными, – заявил Натаниель, как только они уединились в кабинете. – Миддлтон с Тернером устроили нам столь радушный прием лишь для того, чтобы притупить нашу бдительность. И теперь суют нос в наши дела! – Он швырнул гроссбухи и прочие документы на стол.