Завтракающие офицеры, тихо сидели, уткнувшись в свои тарелки. От них исходили такие волны сочувствия ребенку, и стыда за все что ей пришлось, и еще придется пережить, что находиться в столовой становилось просто невыносимо.
Валерия
Сегодня, только я проснулась, зашел врач.
Сосредоточенно посмотрев на показания приборов, присел ко мне на краешек кушетки.
«Опять будет больно», — мелькнула мысль, от которой я невольно вжалась в кушетку.
Врач, ласково погладив по руке, неожиданно наклонился и ЛИЗНУЛ (!) меня в скулу, потом еще и еще раз.
«Пристает», — обреченно подумала я.
Но странный доктор и не думал больше ничего предпринимать.
Я с трудом проглатывая стучавшее в горле сердце, ждала, что будет дальше.
А дальше ничего не было!
«Ура! Передумал? Не похоже, что вообще собирался совершить что-либо крамольное.»
Я задумалась. Вот, допустим, я врач. У меня пациент, который перенес тяжелую операцию. Он иностранец, да вообще — туземец. Что самое главное? ПРАВИЛЬНО! Успокоить! Чтобы не было паники!
Уф! Сразу стало легче. Наверное у них так принято успокаивать паникеров.
А доктор, тем временем, снова погладив меня по руке и пару раз лизнув, с обреченным вздохом продемонстрировал странный аппарат.
Так. Насколько я понимаю, ему приказали что-то сделать со мной. И ему это активно не нравится. Но отказаться он не может. Наверное, это очень больно. И врач не хочет, чтобы я считала его садистом.
Я сама протянув руку, погладила расстроенного доктора по руке.
Он, с тяжелым вздохом, снова лизнув меня в скулу, стал крепить прибор к голове.
«Обучение», — уверенно решила я. Больно, но необходимо и мне и им.
Врач, закрепив все, со страданием на лице, протянул мне прозрачно-упругую пластинку. Послушно открыла рот и сжала зубами капу. Значит будет ОЧЕНЬ больно.
Доктор нажал тумблер. Голова взорвалась запредельной болью.
Это продолжалось невыносимо долго. Наконец, пытка внезапно закончилась. Я почувствовала, как руки бережно приподнимают меня в сидячее положение, вынимая капу изо рта. Послушно выплюнула ее. На губы лег прохладный кубик. Спасибо, доктор! Сейчас боль уйдет!
Мягкой, влажной губкой он осторожно вытер лицо.
Я, с усилием, открыла глаза.
Врач, левой рукой держа меня на весу, как пушинку, другой прижимал емкость с жидкостью к губам:
— Выпей, ребенок. Боль сразу уйдет.
Выпила холодную горечь. Я — женщина незлопамятная. Потому, послушная. К тому же, врач ничего плохого мне не делал.
— Я вас понимаю.
— Да, малыш, — странный доктор снова лизнул меня в скулу.
— Почему вы называете меня ребенком?
— Потому, что ты ребенок. У нас совершеннолетие наступает после двухсот двадцати лет. Тебе сколько было до трансформации?
— Пятьдесят три. А, что за трансформация?
— Сейчас все объясню. Тот, кто тебя целовал, там… в Запретном мире… помнишь? Он — лучший боец Империи. А ты — его илаи, единственная во Вселенной. Когда мужчина нашей расы встречается со своей единственной, он не может контролировать себя. За него действуют инстинкты. До случая с тобой, еще никогда илаи не становились для карианина женщины других рас. Он связал себя с тобой. Ты его супруга. И разделила с ним длину жизни. Теперь она у тебя несколько тысяч лет. Но во время слияния он просто разломал и разорвал тебя на части. Мы успели найти вас и спасти тебя. Но ты начала трансформироваться. Я не очень хорошо помню, как ты выглядела. Поэтому не могу сказать, насколько ты изменилась. Хочешь на себя посмотреть?
Я нерешительно кивнула. Осталось выяснить еще один вопрос:
— Простите. Я вас не оскорблю, если спрошу, зачем вы меня в скулу облизывали?
Врач удивился.
— А как еще успокоить испуганного ребенка. Моя племянница, до сих пор, когда пугается, успокаивается, только когда взрослые родственники начинают гладить руки, и вылизывать скулу. А… у тебя на планете не так?
Я смутилась:
— У нас испуганного ребенка обнимают и укачивают. Иногда берут на руки. Целуют в висок, ласково разговаривают.
Врач заинтересованно внимал моему рассказу.
— Надо же! У нас поцелуй возможен только после брака, или при встрече илаи. И обнять можно тоже только по этим причинам. А на руки взять… на это самочка соглашается только с тем, к кому она чувствует огромное доверие! А у вас все так просто! Ну как, смотреть на себя будешь?
Я активно закивала.
Врач осторожно, словно я снежинка, помог мне встать на ноги, которые предательски подрагивали. На мне была огромная белая рубаха, с засученными рукавами, длиной ниже колена, у горловины скрепленная скобками.