Даже если и так, ей следует извиниться. Алекс вытерла слезы, накинула теплый шерстяной халат и сунула ноги в домашние туфли. Завязав волосы лентой, она пошла к Гэвину.
Она бы не удивилась, если бы он запер дверь, но ручка бесшумно поддалась ее усилиям. Как и в ее спальне, здесь горел ночник, и хотя света было мало, но достаточно, чтобы не наткнуться на мебель. Постель была не смята.
Гэвин сидел у окна, его рубашка белела неясным пятном, четкий профиль вырисовывался на темном фоне ночного неба. Вытянув ноги, он устало раскинулся в мягком кресле. Он слышал, как она вошла, но не повернул головы.
Алекс глубоко вздохнула:
- Ты, наверное, в бешенстве, и имеешь на это полное право.
- Я не сержусь. - Голос его причинял ей боль холодом и отстраненностью. - Ты старалась как могла. Не твоя вина... никто не может требовать от тебя большего.
- Прости меня, Гэвин, - тихо попросила она. - Я думала, что смогу...
- Не надо извинений.
Он закурил сигару, короткая вспышка пламени осветила его черты. Легкое облачко дыма поднялось и исчезло в открытом окне. Никогда прежде она не видела, чтобы Гэвин курил.
- Я не храбрая, я глупая. И не надо мне было пить шампанское. Это все испортило... - Алекс облизала пересохшие губы. - Наверное, теперь уже ничего не исправить?
Гэвин вздохнул.
- Многие ошибки можно исправить, хотя это бывает и непросто.
Радуясь, что он заговорил, она спросила:
- Я причинила тебе боль?
- Не физическую. К счастью, ты не владеешь приемами восточной борьбы, иначе мне бы несдобровать.
Но она, конечно, нанесла ему тяжелую обиду. Гэвин не был бы так чуток к другим, если бы не страдал сам.
- Поверь, я не с тобой боролась.
- Я знаю. - Он снова затянулся сигарой. - Если мы хотим продолжить то, что начали, будет лучше, если ты расскажешь мне все, что случилось с тобой.
Он сказал "мы", обрадовалась Алекс, но тут же с ужасом поняла, что и в самом деле должна рассказать ему все, открыть всю глубину своего падения. Она села на пол у его ног и сжала кулаки, чтобы унять дрожь в руках.
- Спрашивай что хочешь. Я отвечу тебе.
- Ты находишь меня привлекательным?
Удивленная простым вопросом, Алекс честно призналась:
- Ты самый красивый мужчина из всех, кого я знала.
- Спасибо, но это не одно и то же. Ты не ответила. Можно восхищаться скульптурой Микеланджело, но ведь никто не захочет лечь с ней в постель. А совершенно неприметный человек может оказаться очень притягательным.
Она прикусила губу, поняв суть вопроса. Алекс вспомнила желание, которое он вызвал в ней на Мадуре.
- Для меня ты желанный мужчина, но мне мешает то, что произошло со мной в плену.
- Значит, твоя реакция вызвана теми страхами и отвращением?
Печально, но он был прав.
- Боюсь, что так.
- Теперь все понятно. - Он постукивал сигарой по краю пепельницы. Прости, что говорю на эту тему, но я хотел бы узнать об интимной стороне твоего брака. Ты наслаждалась или всего лишь терпела?
Радуясь, что темнота скрывает ее вспыхнувшее лицо, Алекс ответила:
- Не могу сказать, чтобы я была особенно застенчивой невестой. Эдмунд мне нравился, и мне не терпелось поскорее выйти за него замуж.
- То есть ваши супружеские отношения тебя вполне устраивали?
Ей следовало бы понять, что Гэвина не удовлетворит расплывчатая формулировка ответа.
- Честно говоря, я была слегка разочарована. Мама и полковник на людях всегда такие сдержанные, но спустя двадцать лет нежность в их отношениях осталась прежней. Любому ясно, что все стороны брака доставляют им наслаждение. У нас с Эдмундом так никогда не было. Но меня не тяготил мой супружеский долг, и я с радостью доставляла мужу удовольствие. Однажды он сказал, что гордится такой женой. Он всегда был нежен и снисходителен ко мне, после того как... мы были вместе.
- Мужчина готов все сделать для женщины, которая удовлетворяет его. В этом источник женской власти, - отозвался Гэвин. Он сидел неподвижно, и лишь облачко дыма поднималось вверх от его сигары. - Александра, что с тобой произошло в неволе? Я понимаю, что об этом трудно говорить, но расскажи мне, пожалуйста, об этом.
Она с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони.
- Сначала все было не так уж плохо. Путь до Мадуры оказался коротким. Если бы нам пришлось плыть дольше, меня бы наверняка отдали на потеху команде... С вдовой не особенно церемонятся, она не ценится так высоко, как девственница... На Мадуре меня купил богатый торговец Пейаман, толстяк средних лет. Его страстью было коллекционирование женщин разных рас. Были у него китаянки, индианки, африканки и даже одна черкешенка. Женщины всех цветов кожи. В сущности, он был неплохим человеком. Он любил женщин и наслаждался жизнью, и никак не мог понять, почему я кричу и сопротивляюсь, когда он пытается уложить меня в постель.
Его главная наложница не раз старалась мне втолковать, как крупно мне повезло. "Ты всего лишь должна смириться, и тогда твоя жизнь будет роскошной, - не раз говорила она. - Господин Пейаман переспал бы с тобой, и, наверное, не раз, пока у него не пропало бы ощущение новизны". Но я безумно хотела найти Кейти и всякий раз отказывала, когда он посылал за мной. Вероятно, он решил, что не стоит держать белую женщину, которая не позволяет к себе прикоснуться, поэтому продал меня Бхуди.
- Тому, кто предположительно мог быть отцом твоего ребенка?
Алекс сотрясала дрожь.
- В отличие от Пейамана Бхуди упивался моим сопротивлением. Когда я боролась с ним, он вызывал стражников, и они сажали меня на цепь. Я не была первой - в пол спальни Бхуди были вделаны медные крючья.
Гэвин вздрогнул.
- Как часто это происходило?
- Всякий раз, когда ему надоедали покорные женщины. Но через несколько месяцев и ему тоже надоело со мной возиться. - Алекс встала и взволнованно заходила по ком нате. - Он решил преподать мне урок и продать на публичных торгах. Снова приковав меня к полу, он овладел мной в последний раз. А потом... отдал стражникам.