— Ну хоть тут хватило ума… Хочешь правду?
— Жми, — Калинкина отвела глаза.
— Не ожидал, что ты способна на бабские поступки.
Аня вспыхнула и сердито посмотрела на Реброва.
— Что ты имеешь в виду?
— Тебе эта Маша Панина сразу поперек глотки стала, вот что! Простая девка, бывшая проститутка, без роду, без племени, да к тому же еще с ребенком, и в такую семейку влезла…
— Ты… Хочешь сказать, что я этой дешевке, этой бывшей проститутке позавидовала?!
— А кто вас, баб, знает, как это на вашем наречии зовется! — Ребров встал и шагнул в сторону двери. — Но уж учинить какую-либо пакость ни единого шанса не упустите… А ты не подумала о том, что если, вопреки здравому смыслу, убийца все-таки старуха — мальчишка в данный момент в опасности! — На скулах Павла перекатывались желваки, на свою начальницу он смотрел зло и осуждающе. — А вдруг она ради сыновнего благополучия… Ладно, хоть и не велик шанс, а все же имеется… Пока, я поехал.
Некоторое время Анна Алексеевна Калинкина безмолвно смотрела на захлопнувшуюся за Ребровым дверь, потом, издав легкий стон, словно ее внезапно одолела зубная боль, закрыла лицо руками. «Господи, — пробормотала Аня, — Господи, до чего ж мне плохо…» Просидев в такой позе минут пять, она наконец овладела собой и, придвинув телефонный аппарат, набрала номер Панинского особняка.
— Да? — Калинкина узнала Нюсю по голосу и попросила позвать к аппарату хозяйку. — Нет их никого. — Нюся горестно вздохнула по ту сторону провода. — Ни Нины Владимировны, ни Эльвиры Сергеевны, ни Евгения Константиновича, ни Владимира Константиновича… Все в город уехали и будут только к вечеру.
— Это Калинкина беспокоит, — Аня поняла, что Нюся ее по голосу не узнала.
— Так они ведь к вам же и поехали! — теперь в голосе домработницы звучало удивление. — Вроде бы вы их вызывали…
— Я вызывала только Эльвиру Сергеевну.
— Так я и знала, что Нина Владимировна меня обманула! — возмутилась Нюся. — Ну надо же… Разве с ее здоровьем можно вот так, по жаре?.. Теперь точно разболеется, помяните мое слово! Чего доброго, опять сляжет… Ах ты Господи!..
Нюся причитала по ту сторону провода то ли от беспокойства за хозяйку, то ли от обиды, что той удалось обвести свою преданную подругу вокруг пальца. Ради чего? Возможно, хочет дать какие-то новые показания?..
Аня торопливо распрощалась с расстроенной Нюсей, положила трубку и посмотрела на круглые настенные часы, висевшие напротив ее стола. Половина двенадцатого… Через полчаса Эльвира Сергеевна должна быть здесь, судя по всему, в обществе своей свекрови. А возможно, и мужчин тоже, и капитан Калинкина получит ответы хотя бы на часть своих вопросов.
Лесная, но довольно хорошо укатанная дорога наконец кончилась, и Ребров, свернув направо, заглушил движок, удачно припарковавшись в самом конце довольно просторной площадки перед чистеньким розовым корпусом в два этажа, окруженным с трех сторон густым, почти нетронутым лесом. Кроме его «канарейки», невдалеке стояли еще две или три машины, но внимание Павла они не привлекли. Он был здесь уже во второй раз, и так же, как тогда, его моментально окутало какое-то чувство особой умиротворенности и тишины, словно на тысячи километров вокруг не было ничего, кроме аккуратно оштукатуренного дома и пронизанной солнечными лучами свежей листвы майского леса.
Опустив стекло, он с наслаждением вдохнул чистый и ароматный воздух, посмотрел на часы, потом на дом. Был тихий час, этим, вероятно, и объяснялась особая тишина и то, что подворье, отгороженное от площадки и леса редкой, но высокой решеткой, оказалось пустым. Как раз в тот момент, когда он посмотрел на дом, узкие решетчатые ворота скрипнули и слегка приоткрылись, пропуская белокурого кудрявого паренька с булкой в руках. Мальчик был одет в черно-красные шорты и белую футболку.
Павел внимательно всмотрелся в худенькую юркую фигурку, уверенно двинувшуюся направо, к ближайшим деревьям, и понял, что ему необыкновенно повезло: мальчонка был тот самый Ванечка Иванов, ради которого он и мчался сюда, не замечая светофоров… Никакого внимания ни на Реброва, ни на его милицейскую машину мальчик не обращал. Он шел к лесу. Павел, не долго думая, высунулся из окна и тихонечко свистнул.
Мальчонка неожиданно сердито обернулся и приложил палец к губам, очевидно призывая Реброва к тишине. После чего привстал на цыпочки возле березового ствола и принялся крошить свою булку на подвешенную к березовой ветке кормушку, которую Паша только что заметил. Завершив это, несомненно, важное в его глазах дело, мальчик неторопливо развернулся и направился к «канарейке», из которой навстречу ему уже вылезал Ребров.