«Прогулялась называется!..» — Аня усмехнулась и открыла дверь подъезда. Пешком поднялась на свой этаж. Едва переступив порог, она замерла, даже не дойдя до середины крохотной прихожей: в квартире кто-то был… «Сережа!..» — Анино сердце заколотилось с бешеной силой, горячая волна радости охватила все ее существо: вернулся… Он вернулся все-таки!.. Она торопливо глянула на себя в зеркало и глубоко вдохнула воздух, чтобы успокоиться. Демонстрировать мужчине радость в подобных обстоятельствах непозволительная глупость! Она лихорадочно обдумывала, как именно ей следует себя сейчас повести, какие слова произнести, как в конце концов простить его и не потерять чувства собственного достоинства…
Продумать свои планы до конца Аня не успела, потому что Сергей, услышавший, как хлопнула входная дверь, сам вышел навстречу жене. Вид мужа был несколько смущенный, но отнюдь не виноватый.
— Здравствуй, Аня, — его голос, а главное, тон, повергли Калинкину в недоумение. В прошлый раз, когда он в пылу ссоры выскочил из дома и отсутствовал целых пять дней, Сережа едва ли не с порога начал умолять ее о прощении. Впрочем, все разъяснилось спустя несколько минут, когда Аня молча прошла на кухню, а муж последовал за ней и, спокойно усевшись на свое обычное место за столом, вновь заговорил.
— Прости, я не думал, что ты будешь дома так рано, — он криво усмехнулся. — Как правило, начинать тебя ждать с работы следовало примерно около полуночи… Так что я полагал, что успею собрать оставшиеся вещи до твоего появления…
Только сейчас Аня наконец обратила внимание на распахнутые антресоли, где они с Сергеем хранили зимние вещи, лыжи и всевозможное старье, которое почему-то было жаль выкидывать. И на старую спортивную сумку, битком набитую какими-то то ли тряпками, то ли еще чем-то, и аккуратно застегнутую и поставленную рядом с дверями… Аня все поняла и, не веря собственным глазам и собственному разуму, пристально посмотрела на Сергея, пытаясь перехватить его взгляд. Ее бывший муж отвел глаза и криво усмехнулся.
— Говорят, — произнес он, — на развод должна, в соответствии с этикетом, подавать женщина… Но я все-таки сделал это сам, Аня. Потому что у меня особые обстоятельства: моя будущая жена ждет ребенка и мы не можем тянуть с регистрацией…
«Какая жена? — хотела спросить Калинкина. — Да ведь это же я — я! — твоя жена!.. Сергей, опомнись, ты бредишь!..»
Но она не сказала ничего, потому что говорить было нечего. До нее наконец целиком и полностью дошло, что все ее самые худшие предположения и опасения оказались чистой правдой, что Сергей — ее Сергей, с которым они прожили, пусть и не слишком дружно, около десяти лет, Сергей, к ворчанию которого по поводу ее «сумасшедшей работы» она привыкла, как привыкаешь к старым, разношенным, зато очень удобным домашним тапочкам, больше не ее муж. Это было невероятно, совершенно непонятно, но это было правдой. Какая-то чужая баба, какая-то шлюха наподобие Маши Паниной, лишенная любых представлений о нравственности, отняла у нее мужа, разбила и уничтожила то подобие семьи, которое у них все-таки было. Нет, почему подобие? Самую настоящую семью, ведь когда-то они с Сережей жили дружно и так хорошо, ведь они действительно любили друг друга. И именно из-за любви к ней, Ане совершенно сознательно пошел на то, чтобы быть бездетным, зная, что жена не родит… Она никогда не скрывала от него своего бесплодия!
Вероятно, все Анины мысли и ощущения отразились на ее исказившемся от боли и ненависти к неведомой сопернице лице. Потому что искоса глянувший на нее Сергей криво усмехнулся и покачал головой:
— Нет, Аня, вовсе не шлюха, как ты думаешь… Ты ее даже знаешь. Это та самая медсестра, Ира, которую ты, когда я едва не загнулся от легочного абсцесса, наняла в качестве сиделки в нашей поликлинике. Ты, как обычно, была занята, сутками пропадала на работе… Ирина и не собиралась разбивать нашу… пару, так получилось.
Калинкина ахнула и невольно всплеснула руками и так глупо, совершенно по-бабски пошло воскликнула:
— Эта толстая белесая девка?! О Господи!..