— Нет! — Эля отпустила руки свекрови, и Нина Владимировна заметила, что невестка тоже плачет, что по ее щекам текут слезы. — Вы не должны передо мной извиняться, потому что дрянь у нас — это я… Я!
— Эля…
— Я все скажу вам, — она словно не заметила попытки Нины Владимировны ее остановить. — Я — самая настоящая взяточница, из тех продажных судейских шкур… Мы с Лоскиным много лет… этим… занимались, понимаете?.. Вот поэтому-то он и не давал мне уйти, поэтому гонит сейчас… не прямо, но дал понять, что я должна уйти. Потому что убитый… Словом, он был среди тех, кто откупился, а там шла речь об убийстве… Понимаете? Об убийстве! Молоденькая девчонка, от голодухи подрабатывавшая проституцией. Студентка… Я хорошо помню дело, очень хорошо!..
— Эля… Элечка… Милая ты моя, если денег так не хватало, почему ты не обратилась ко мне?! Хотя… что это я?.. Что же теперь будет? Это все всплыло?..
— Да нет… — Эля, сказав наконец ей правду, как-то обмякла, ссутулилась, вяло покачала головой. — Не то чтобы всплыло… Я Володе рассказала все, он ведь не знал… Ну а он кинулся к Лоскину… Больше тот работать со мной не станет. И все сделает для того, чтобы я исчезла из системы.
— Бедная ты девочка… Я не думала, что Лоскин берет взятки… Что при этом использует тебя — и представить не могла… Эля, неужели сделать ничего нельзя?
Эльвира покачала головой.
— Это, Нина Владимировна, недоказуемо, я ведь не стану давать против него показания. Глупо, бездоказательно, не что иное, как оговор, я же еще и под суд пойду… В общем, бред!
— Почему недоказуемо?
— По всему, — пояснила Эля. — Понимаете, все могут знать, что он некоторые дела разваливает в процессе слушания за взятку. Или, например, тоже за взятку дает подсудимому срок меньше нижней планки или условный… Судья имеет право это делать по закону… Но кто, скажите на милость, станет подтверждать, что обошелся малой кровью или и вовсе дело закрыто за деньги и немалые? Сам подсудимый? Его родственники или дружки?..
Нина Владимировна молча притянула к себе Элю.
— Значит, девочка, выкинь все это из головы… Понимаешь? Выкинь! Вот тут я тебе, возможно, и пригожусь со своим опытом… Давным-давно я была не просто способной, но очень талантливой студенткой, медиком. И в самый счастливый момент, когда передо мной только-только начали открываться подлинные перспективы, все обрушилось… Арестовали моего отца, очень известного профессора, настоящего ученого, под руководством которого я рано или поздно стала бы работать… Понимаешь, я просто поехала в гости к подруге — сюда, на Беличью Гору, и в ту ночь все и случилось. Ты помнишь покойную Олю… Чтобы спасти, она повела меня к Косте, и… Словом, моя жизнь изменилась в считанные минуты — раз и навсегда… Я безумно любила родителей. Меня любил Костя. Просто все это… немного из другой пьесы… И я говорю к тому лишь, что когда какие-то факты, обстоятельства, не важно… Встают перед тобой стеной, менять путь следует без сожалений. И постараться сделать это с минимальными душевными потерями, если уж вовсе без них нельзя… Особенно если у тебя есть дети, а значит, есть для кого жить… Согласна?
— Пожалуй… — прошептала Эля. — Собственно, других вариантов и нет…
Эля мягко отстранилась от Нины Владимировны и слабо улыбнулась, глядя на свекровь с благодарностью.
— Спасибо вам… Странно, но мне как-то стало легче, что ли… — Она замялась, а потом вдруг в глубине ее зрачков мелькнул слабый огонек. — Можно я вам что-то еще скажу?.. Давным-давно хотела и не решалась…
— Давай, чего уж там, — усмехнулась Нина Владимировна.
— Вам никто никогда не говорил, что вы похожи на Быстрицкую?..
От неожиданности Нина Владимировна на мгновение замерла, а потом обе они рассмеялись.
— И ты именно это мне не решалась сказать, возможно, годами? Ну и хороша же я со стороны, должно быть!.. Ну коли так, я тебе тоже кое-что скажу прямо и в лоб, без предварительной обработки!
Нина Владимировна быстро сунула руку в карман и извлекла из него какой-то маленький сверточек.
— Знаешь, обычно мужчины всегда хотят сыновей, особенно если речь идет о первом ребенке. Ну а мой Костя был в этом отношении исключением, страшно хотел девочку… Он и во второй раз надеялся, что будет дочка, а родился Женя… Словом, из всего, что у нас было, он категорически запретил мне когда-либо даже пытаться продать вот это… Оно, с его точки зрения, вполне тянуло на семейное и наследственное и предназначалось дочери, которой у нас так и не случилось… Дай-ка руку, Эля, я вдруг недавно присмотрелась к твоим пальчикам и поняла, что оно как раз твоего размера… Это судьба!